Элсин отворил дверь, и сын влетел внутрь, бухая сапогами. Спохватился и вернулся к порогу. Заметил лужи вокруг мешков, которые второпях бросил на пол.
– Ой, прости за беспорядок.
– Я рад тебя видеть, – Элсин шагнул вперед, и сын обнял его, внезапно обнаружив, что отец, всегда такой мускулистый, похудел и стал почти слаб.
– Ты здоров? – вырвалось у него.
Элсин робко улыбнулся.
– Настолько, насколько можно ожидать в мои годы и в эти непростые времена. Что творится!..
– Я заметил. Я встретил больше чем несколько неприязненных взглядов по пути домой. И даже наткнулся на офицера Внутренней Службы у подножия холма.
– Готов спорить, это был Юсаки. Он добрый малый.
– Он был дружелюбен, но… – Тристин огляделся. – А мама?
– Она… Ее нет.
– Не слишком ли рано она ушла? – Тристин не понял, что речь идет не об уходе на работу.
– Давай-ка выпьем чайку. Я как раз заварил. Я не сплю допоздна эти дни, Тристин. – Элсин поглядел на мешки на полу. – Оставь их пока здесь. Они не повредят плитки. – И потащился на кухню. Тристин с упавшим сердцем последовал за отцом.
Элсин указал на один из стульев в углу, затем извлек из буфета посуду. Подняв чехол с чайника, он наполнил кружку и подхватил другую. Вручив первую сыну, подтянул к себе стул и упал на него. Тристин сидел напротив отца и ждал.
– Полагаю… Полагаю, я должен был послать тебе кое-какие сообщения. Но я не знал, дойдут ли они в нынешние времена, да и что бы ты мог сделать? Разве что принялся бы беспокоиться, а тебе это ни к чему, да еще и теперь. – Элсин поглядел на стол. – Когда я получил твое послание позавчера… не было способа дать тебе знать…
– Что случилось? Когда?
– Почти четыре месяца назад… прибыла погостить Квиэлла…
Тристин смутно помнил свою кузину Квиэллу тихой маленькой белокурой девчуркой, вечно уткнувшей нос в книги. Она любила старомодные бумажные книги в кабинете его отца.
– … они выбрались за покупками… тогда разразились первые беспорядки…
– Беспорядки?
– О, да. У нас было несколько случаев антиревячьих волнений. Прошел месяц со времени последних. Кое-кто из бесчинствующих юнцов заметил Квиэллу, ее светлые волосы. Она очень красивая, и при этом, как и прежде, робкая. – Элсин вздохнул. – Они опрокинули машину и пытались уволочь Квиэллу. Твоя мать взвела старые боевые рефлексы и подключила модуль боя без оружия. Она покалечила и убила нескольких юнцов и отгоняла их, пока не подоспели патрули Внутренней Службы. – Элсин помедлил и глотнул еще чаю. – Ее система не выдержала. Она умерла в ту же ночь.
– Имплантаты положено дезактивировать, – Тристин ощутил что готов расплакаться. Мамы больше нет. – Положено, чтобы…
– Мы их реактивировали около двух лет назад. Это нетяжело, если знать системы. Мы опасались чего-то в этом роде.
Сын опустил глаза, тупо рассматривая парок над чаем. После долгого молчания он спросил:
– А как Квиэлла?
– Благополучно. Навещает меня каждую неделю. Милое дитя. – Отец еще раз глубоко вздохнул. – И по-своему храброе. Не знаю, смог бы я на ее месте навещать дядю. Она мила. Мне от этого легче, я ей так и сказал. Боюсь, я эгоистичный старик.
Тристин встал и обошел вокруг стола. Он положил руки отцу на плечи.
– Нет, что ты. Прости меня, что я так лихо ворвался. Я же ничего не знал.
– Да ты и не мог.
Тристин сжал отцовские плечи, молча постоял, потом отошел к окну и долго разглядывал, как дождь падает в сад. Он боялся задать следующий вопрос, наполовину догадываясь об ответе. До рези в глазах он всматривался, как дождь льет на сосны, цветы и травы, как бьют по листьям тяжелые капли. Затем оглянулся на пустое место рядом с отцовским. Его мать… Она никогда много не говорила. Только о том, что нужно сделать. Он прочистил горло и стал опять глядеть на дождь. Хотелось ударить кого-нибудь. Что-нибудь. Но толку-то? В конце концов, как иронически сказал ему внутренний голос, не это ли делают все и каждый.
– Во что же превращаются люди? – пробормотал он.
– Что ты сказал? – спросил отец.
– Ничего. Я просто разговариваю сам с собой. – Он сглотнул новый комок и собрался с духом, прежде чем отвернуться от окна. Уж лучше все узнать сразу.
Элсин сделал маленький глоток из кружки, словно чего-то обреченно ждал.
– А Салья? Она была на Хелконье? – Тристин подошел к отцу.
– Ты знаешь о Хелконье?
– Только то, что было нападение. Никаких подробностей мне разузнать не удалось. Даже в главной администрации на орбитальной станции Мары мне ничего не сказали… О Салье.
– Мы тоже не могли ничего узнать. Пока не вернулся кузен майора Шинджи. Мы только и получили… потом, много позднее… формальное письмо и медали. И кое-какие деньги.
Тристин ждал. Элсин печально глядел в сторону окна, его глаза задержались на чем-то ином: не на окне, не на стене, не на дожде снаружи. Он затерялся в каком-то другом времени и месте.
– Салья всегда хотела строить, создавать. Когда она прилетала домой, мы много говорили о работе, о технических подробностях, о том, как она разрабатывает свои споры. – Он уставился в полупустую кружку. – Мне недостает ее. И Нинки.
– Ты знаешь, что случилось на Хелконье? – Тристин постарался говорить ровно и тихо.
– Не вполне. Кое-кто из них прыгнул в планетолеты, в атмосферные буксиры и вступил в бой. Именно это спасло станцию. Это и героическое поведение одного майора. Женщины. Она тоже погибла. И все остальные… Большинство, во всяком случае… Не знаю, села ли Салья в летательный аппарат. Не думаю, что узнаю когда-нибудь, да это и неважно. Знаю, что так поступил Шинджи. Некоторые… Кое-кого не нашли. Его не нашли. И ее.
Тристин снова прошел к окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102