– Давайте сходим за ними.
– Ладно, – ответил Ференцо.
Он повернулся, как бы собираясь идти в обратную сторону, но вместо того, чтобы двинуться назад, развернулся на триста шестьдесят градусов и снова оказался лицом к лицу с парнями, уже с пистолетом в руке.
– А хотя нет, – палец лег на спусковой крючок, – лучше вы, вдвоем, идите-ка вперед.
Резкий свет фонарей высветил на лице Носа снисходительную улыбку. Он широко раскрыл рот и крикнул.
Ференцо подбросило, как от удара кулаком в живот. Это был почти тот же крик, что и утром в парке, крик, заставивший его врезаться в столб, а после поваливший на тротуар.
Но похож он был только странным, неестественным тоном и вибрацией. Сила удара оказалась куда мощнее, заставив полицейского попятиться назад. Звук ударил в лицо и грудь; как песок, несомый ураганом, залепил глаза и уши. Мышцы превратились в дряблую массу, живот свел мучительный спазм.
Что-то ударило по затылку, и, как бы очнувшись, Ференцо понял, что наткнулся на ограду. Пистолет по-прежнему оставался в правой руке; он с трудом сумел ухватиться левой за холодную сетку. Несколько долгих мгновений он стоял, качаясь, и старался восстановить равновесие, в то время как город кружился вокруг, будто на карусели. Открыв глаза – только тут Ференцо понял, что они закрыты, – он увидел, что двое уверенно идут к нему.
– Ну, – небрежно произнес Нос, – так что вы там говорили?
Стиснув зубы, чтобы приступ тошноты не вывернул его наизнанку, Ференцо поднял казавшийся пудовым пистолет.
– Полиция, – выдавил он.
Нос даже не ускорил шаг. Пока Ференцо пытался понять, какие мышцы надо напрячь, чтобы нажать на спуск, тот подошел и быстро вырвал пистолет из его руки. Приблизив лицо вплотную, он издал еще один короткий, лающий крик, от которого голова Ференцо ударилась об ограду. Пальцы разжались, и полицейский бесформенной массой рухнул на тротуар. Моргая, он сквозь слезы увидел две пары туфель присевших на корточки мужчин.
– Очень глупо, – сказал Нос. – Теперь у вас несколько часов будет все болеть, а нам по-прежнему нужны рисунки. Где они?
«Сдавайся, – шепнул из глубины сознания голос. – Только покажи на карман, они заберут рисунки и оставят тебя в покое».
Что гораздо более важно, не придется входить в участок, словно пьяному или альцгеймерному. Может, он и помучается несколько часов, но хотя бы сохранит достоинство.
Он повернул голову, чтобы взглянуть в глаза Носу.
– Я уже сказал, – прохрипел он. – У меня на столе.
– Отлично. – Нос с Курчавым взяли Ференцо с двух сторон под руки и поставили его на ноги. – Прогуляемся до отделения.
22
– … сив туйсен месиду-ноенс фил эрриа! – закончила Филлида, стоя в горделивой позе, напомнившей Роджеру Меланту, когда та выиграла первую партию в карты. Девочка подняла руки и изобразила в воздухе ладонями какую-то сложную фигуру.
– …и с тех пор все они жили в мире, – так же торжественно перевел ее младший брат Яннис.
– «Песня Троспатии», – хором произнесли дети и низко поклонились пятерым взрослым, расположившимся на диване и стульях.
– Как мило, – от всей души похвалила Кэролайн.
Но Кэролайн всегда была охотницей до хорошего представления, особенно в исполнении старательных любителей? Импровизированный детский спектакль не мог ей не понравиться.
– Здорово, – подтвердил Роджер.
Его так и подмывало сказать, что это куда интереснее психологической ахинеи, которую пришлось терпеть три дня назад в театре Миллера. Нет, пожалуй, не стоит.
– Они сами переводили?
– Нет, конечно, – ответила Иоланте. – «Троспатиа» – это самое выдающееся произведение нашей ранней истории. Ее доверили переводить только самым одаренным сказителям.
– На самом деле это уже третий перевод, – добавил Александр. – С годами, обретая все больше знаний о тонкостях вашего языка, сказители пытались передать смысл все точнее, сохраняя при этом классическую композицию произведения и структуру предложений. Данный вариант закончен всего два года назад.
– Дети выступили просто замечательно, – сказала Кэролайн. – Возможно, один из них со временем станет сказителем?
– Мы и сами так думаем, – признал Василис. – Но ведь каждый родитель хочет, чтобы его ребенок оказался одарен высшим даром. Нам остается только ждать и надеяться.
– А как появляется дар? – спросил Роджер. – Это наследственность или что-то еще?
– В основном наследственность, – ответил Василис. – У двух трудящихся, скорее всего, родится трудящийся, у дальновидцев будут дальновидны и так далее.
– Доминантно-рецессивные гены тоже проявляются сложнее, чем у людей, – добавил Александр. – Возьмите, к примеру, Василиса с Иоланте. Как манипулятор Иоланте имеет крошечную часть дара землетряса, поэтому, если среди нас появится настоящий землетряс, логично будет предположить, что он появится в этой семье. Но их старшая дочь Зилия уже определена испытанием как трудящаяся, так что нет особых причин полагать, что Филлида и Яннис имеют какой-то из высших даров.
– А родители Меланты? – спросил Роджер.
– Еще один хороший пример, – кивнул Александр. – Зенас и Лорел – оба трудящиеся и по всем законам должны иметь детей-трудящихся. Это хорошо показывает, что не угадать, куда ударит молния.
– В любом случае, большое спасибо за представление, – снова обратился Роджер к детям.
– Дети? – подсказала Иоланте.
– Пожалуйста, – снова хором ответили те.
– А теперь пора спать, – сказал Василис. – Идите, переодевайтесь.
Яннис скорчил гримасу, но, по-видимому, знал, что спорить бесполезно. Кивнув в знак согласия, дети вышли из комнаты.
– Они читают с большим выражением, – заметил Роджер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158