Он на спор переплыл Вислу вместе с конем, да еще ранней весной! Опять-таки на спор сиганул из окна третьего этажа – способ бегства от ревнивых мужей. Но совершенно внезапно шумные офицерские пирушки лишились одного из непременных заводил. Для любителей пображничать дверь в комнату, которую снимал Скобелев, оказывается закрытой, а негостеприимный хозяин, незлобиво чертыхаясь, просит оставить его в покое. Сослуживцы посмеивались: дескать, Михаил циркулем и линейкой прокладывает дорогу к сердцу очередной избранницы. Но говорившие так находились в полном неведении – жилище корнета было завалено книгами по военной истории и обширными картами походов великих полководцев – от Цезаря до Наполеона, а сам он, уподобившись стратегу, строил планы будущих кампаний.
Восстание шло на убыль, и Скобелев должен был определиться в службе. Блеск и элегантность формы гродненцев, задиристость и озорство гусар сказались в итоге на выборе. Скобелев подал рапорт о зачислении в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, создание которого неразрывно связано с именем героя Отечественной войны 1812 года генерал-майора Я. П. Кульнева. Под его началом служил некогда и дед, Иван Никитич Скобелев. Гусары чтили боевую историю полка, помнили незабвенного командира и во всем стремились подражать ему. Преуспел в этом и Михаил Скобелев, которого 30 августа 1864 года произвели в подпоручики.
В таком стремительном шествии по ступенькам военной карьеры не было ничего предосудительного. Император, с неизменной симпатией относившийся к гродненцам, дядя – министр двора – и, конечно, отец во многом способствовали тому, что Скобелев в считанные годы стал вровень с теми, кто начал службу ранее его. И то, что вскоре на его погонах появилась еще одна звездочка, подтверждает сказанное. Правда, и Скобелеву нельзя отказать в завидном трудолюбии, полнейшем пренебрежении к трудностям армейской жизни. Уже тогда у него начали проявляться черты, которые создадут ему впоследствии всенародную славу. В воспоминаниях офицеров Гродненского полка Скобелев остался «истым джентльменом и лихим кавалерийским офицером». В воспоминаниях одного из сослуживцев есть такие слова о нем: «Чудак. Отличный малый, лихой, берет сумасшедшие барьеры».
В 1866 году Скобелев подает прошение о зачислении в Николаевскую Академию Генерального штаба и в этом же году блестяще сдает вступительные экзамены.
Созданная Николаем I в 1832-м в качестве «центральной стратегической школы» и укомплектованная преподавательским составом, утвержденным лично им, академия готовила высший командный состав для русской армии исходя из формулы: плац, парад, палка. Крымская война 1853-1855 гг. со всей очевидностью доказала, что это упрощенное понятие исчерпало себя. Стало ясно как Божий день, что военная система России нуждается в глубоких и осмысленных преобразованиях. Горечь поражения поддерживала их необходимость, и в цепи Великих реформ они занимали одно из важнейших звеньев.
В Крыму сотворился парадокс. По военным дарованиям морские военачальники – адмиралы В. А. Корнилов, П. С. Нахимов, В. И. Истомин – оказались на голову выше, чем их собратья по оружию, руководившие армиями и дивизиями. Их имена, за редкими исключениями (С. А. Хрулев, М. Д. Горчаков), канули в Лету, реку забвения. Так неужели оскудела на воинские таланты Россия? Неужели поубавилось природной смекалки у оружейных и пушкарских дел мастеров? Неужели иссякло желание юных дворян служить Отечеству верой и правдой? Конечно, нет!
Государство вынуждено было поднатужиться, в чем-то поприжать землевладельцев, обложив их дополнительными налогами, но деньги в копилку на реформирование вооруженных сил поступали исправно. В обществе существовало единодушие, которое зиждилось на том, что без боеспособной армии Россия немыслима.
А между тем в подготовке офицерского корпуса имелось множество недочетов. В большинстве случаев «недоросли из дворян» с гимназической скамьи, как, например, Скобелев, поступали в полки юнкерами или вольноопределяющимися. Рост по службе юношей определялся «правом происхождения». Малоимущие и не отмеченные знатностью дворяне отдавали своих отпрысков в губернские кадетские корпуса. В них будущие офицеры получали лишь основы военных знаний, а затем должны были держать экзамены либо в Дворянский полк, либо в специальные военно-учебные заведения, какими являлись Михайловское артиллерийское и Николаевское инженерное училища. Не осилившим программу обучения в кадетских корпусах предстояло тянуть унылую лямку армейской службы. А она далеко не всем казалась «фунтом изюма», и поместное дворянство ежегодно пополнялось военными, уходившими в отставку. Академическое образование удавалось получить считанным десяткам офицеров.
Конечно, такое положение дел не могло не беспокоить Александра II, и реформа военно-учебных заведений находилась под пристальным вниманием императора. Еще в бытность профессором военной академии Д. А. Милютин в ряде своих записок-проектов ставил вопрос о необходимости существенных изменений программы и методики преподавания. Академический курс грешил педантизмом, школярством, отрывом от практики. Милютин настаивал на том, чтобы «офицеры Генерального штаба знали внутреннее устройство войск, владели механизмом войскового управления».
Чистое теоретизирование уходило в прошлое, а на смену ему пришла твердая программа подготовки высокообразованных офицеров. Она прежде всего делала упор на знание картографии, на построение расчетов не наобум, а исходя из законов математики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102