Рассказ был коротким. Вошла новая группа посетителей, и добровольный гид, сунув Попову пачку брошюр, заторопился к ним. Дома, перелистав брошюры, Михаил Игнатьевич обнаружил среди них несколько работ Циолковского, узнал об Ассоциации изобретателей-инвентистов, о языке всечеловечества «АО». И если язык «АО» показался Попову полным бредом, то брошюры Циолковского породили искреннее желание познакомиться с их автором.
Знакомство состоялось по почте: молодой москвич написал, старый калужанин ответил. Воспоминания Попова содержат любопытные детали этой переписки. Константин Эдуардович пpocил своего молодого друга приобрести для него сборник статей, посвященный энергии атома. Читая эти строки воспоминаний Попова, я не мог не вспомнить запись об электрических звездных кораблях в дневнике Циолковского. Интересна и оценка, которую дал полученной книге Константин Эдуардович: «Читал сборник. Очень интересен. Но написан не по-русски. Много латинщины. Можно было бы то же самое рассказать и по-русски».
Вскоре Попов приехал в Калугу и, разумеется, был гостеприимно встречен Циолковским. Беседа текла широко и свободно. Не обошли в ней и недавнюю выставку.
«Да, – сказал своему собеседнику Константин Эдуардович, – там, на Тверской улице, было много фантазии и удальства! Но без этого нельзя в новом деле. Наши русские космополиты Заметим к слову, что космополитами называли тогда себя члены Ассоциации изобретателей-инвентистов, и тогда это слово имело несколько иной смысл, нежели тот, который мы вкладываем в него сегодня.

– замечательные парни. Они затеяли хорошее дело. Надо обратить внимание общественности на новые пути. На пути в бесчисленные миры. Всегда так: сначала фантазия и мечта, потом научный расчет и в конце концов претворение в жизнь».
Долгие годы эта вера Циолковского вызывала у окружающих лишь вежливую улыбку. Теперь же многое изменилось. Свидетельством тому статья Б. Рустем-Бека «В два дня на Луну», опубликованная в 1927 году журналом «Вокруг света». Статья сообщала о фантастической телеграмме, якобы отправленной из России в Лондон: «Одиннадцать советских ученых в специальной ракете вылетают на Луну».
«Типичная газетная утка», – скажет читатель. Совершенно верно. Сам факт высосан из пальца. Но интересно другое – комментарии к сообщению московского корреспондента, напечатанные газетой «Дейли кроникл». «На Луне некого пропагандировать, там нет населения, – писала газета. – Мы должны встретиться с другой опасностью. Если большевикам удастся достигнуть Луны, то, не встретив там никакого вооруженного сопротивления, не надо испрашивать концессии, они без труда овладеют всеми лунными богатствами. Заселенная коммунистическими элементами, Луна сделается большевистской. Затраты на постройку ракеты и риск жизнями нескольких ученых – сущие пустяки в сравнении с теми колоссальными выгодами, которые можно ждать от эксплуатации материи на Луне».
На первый взгляд, заметка из «Дейли кроникл» выглядит забавным анекдотом. Но не зря говорится, что в каждой шутке есть доля истины: уже в середине двадцатых годов завязывалась битва за космос, выигранная, как известно, Советским Союзом.
Незадолго до полета Юрия Гагарина центральная киностудия научно-популярных фильмов выпустила картину «Перед прыжком в космос». Фильм открывался примечательными кадрами – гора писем на одну тему: «Разрешите полететь первому».
И все же в этой внушительной груде не хватало одного письма, о существовании которого, вероятно, не подозревали ни режиссер, ни сценаристы. Оно было написано еще в 1927 году первым претендентом (вернее, претенденткой) на космический полет – ростовской комсомолкой Ольгой Винницкой.
«Многоуважаемый профессор! – писала Винницкая Циолковскому. – Я прочла в журнале „Огонек“, что немецкий летчик Макс Валье собирается лететь на Луну, и потому я увлекалась Жюлем Верном. Теперь, прочтя некоторые Ваши книги, я решила, что в полете на Луну нет ничего невозможного. И вот я рискую попросить Вас – может быть, Вы можете попросить Макса Валье, чтобы он взял меня с собой?.. Или мне подождать, пока полетят русские, со своими как-то лучше...»
Храбрость девушки обрадовала Циолковского. «Глубокоуважаемая О. В., – отвечал он ей. – Валье думает сначала пустить корабль без людей. И это едва ли удастся. О Луне и думать нечего. Прежде еще нужно достигнуть разреженных слоев воздуха, для чего нужен особый, еще не испытанный двигатель. Его даже в проекте нет. Газеты, журналы и изобретатели много фантазируют. Вы напрасно увлекаетесь. Хорошо, если мы дождемся с Вами хоть полетов за атмосферу. Но меня очень умиляет и восхищает Ваша смелость».
На первый взгляд переписка выглядит каким-то случайным фактом. На самом же деле она весьма характерна для отношения к межпланетным полетам и к Циолковскому. Дабы в этом не оставалось сомнений, позволю себе познакомить читателя еще с одним документом – письмом того самого Макса Валье, с которым собралась было лететь на Луну Ольга Винницкая.
«Меня изумляет, – писал Валье Я. И. Перельману, – что Ваша книга выходит уже шестым изданием и имеет общий тираж в 47 тысяч. Ни один автор у нас в Германии еще этого не добился. Неужели русский народ так интересуется этой проблемой! И разве население современной России имеет деньги для покупки книг? Или книги у вас так дешевы, или же бесплатно раздаются государством всем интересующимся?»
Читая это письмо, невольно вспоминаешь высказывания Арчибальда Скайлса о странности русского характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103