Ни следа ведь не осталось, ни отметинки! Это чудо!
— Хи-и, хи-и… — Древняя старуха застеснялась, как девочка. — А покажи нам, где у тебя родинка была, Дейна.
Дейна протянул Командору правую лапу. Лапа как лапа, никаких отметок, вся темная.
— Но ведь… — Командор поскреб хвост. — Чтоб мои усы утонули, вот ведь, а?! Дейна, друг, как это она сделала, а?
Бывший Тагеранг и сам смотрел на свою лапу, как будто ее впервые увидел.
— Не знаю, Командор. Я ведь спал почти все время. Но когда не спал, жгло как огнем, и лапу и морду.
Рукки хлопнула его по лапе палкой.
— Хах-х, зато теперь не болит.
— Совсем не болит! — И Дейна с силой хлопнул лапами.
Старая колдунья треснула Дейну палкой в грудь, туда, куда вошла стрела. Дейна даже не дрогнул.
— Никаких заплат, все новое, — похвасталась старуха-целительница. Она указала палкой на валун: — Вон тот.
Дейна обхватил валун лапами и легко зашвырнул на середину потока. Брызги упали на сидящих на берегу. Рукки вытерла морду и указала на воду:
— Положи на место.
Дейна нырнул и появился с валуном.
— Хах-х, сильный, сильный речной пес.
Она велела Дейне присесть рядом. Командор одобрительно хлопнул его по плечу:
— Ведь расскажешь — не поверят!
— Спасибо, Рукки, ты спасла мне жизнь! — Растроганный Дейна полез к целительнице с объятиями.
Она встретила его палкой:
— Не прикасайся ко мне! Никто не смеет до меня дотрагиваться. Иди в пещеру, вытащи из стены свой нож и проваливай.
Обиженный Дейна стоял, опустив голову и лапы. Вредная старуха похлопала его по хвосту палкой:
— Хи-хи-хи-их-х-х! Но возвращайся, когда научишься варить суп лучше, чем Командор. Рукки тогда рада будет тебя увидеть.
Два дня и три ночи держали вахту на крепостной стене сестры-выдры Слек и Блек, Филорн с Мгерой. Иной раз все население толпилось на стене, за исключением брата Бобба и поваров, занятых на кухне. Здесь пели песни и слушали легенды, здесь делились новостями и играли дети. Малышне не смог испортить настроения даже строгий надзор сестры Алканет, настоявшей на том, чтобы детишек связали веревкой. Иначе обязательно свалятся, уверяла Алканет.
Последнюю вахту третьей ночи несли Фавилла, Брогл, Филорн и Бурак. Они сидели у огня, завернувшись в одеяла, и негромко беседовали. Беспокойный Бурак вызвался сходить помочь на кухне, но его не пустили.
— Ну и тьфу на вашу кухню. Этот старый пузан Бобб душу вытрясет, пока там надрываешься, хвост отъест, во. Того не трогай, этого не касайся, отойди от пирожков, не подходи к пудингу… Когда наконец жрать принесут, во-во-во? Брюхо возмущается, гудит и стонет, мочи нет терпеть!
Где-то защебетала первая птаха, ночной туман становился все реже. Фавилла плотнее завернулась в одеяло и пересела ближе к огню.
— Странные ощущения вызывает этот ночной туман здесь, на крепостной стене.
Брогл зевнул:
— Да, меня от этого тумана как-то развозит.
Бурак фыркнул:
— Не-е, ребята, не видали вы тумана. Вот я раз попал в гороховый суп, хоть ножом разрезай, во!
Появился Нимбало, завернутый в одеяло, напоминающий крохотное привидение.
— Ха, вы в горном тумане не плутали. Оглянешься — так даже своего хвоста не видишь, а вперед смотришь — носа не видать. Такой густой был туман, что в нем лягушки плавали.
Из-за Нимбало послышался еще один голос:
— Горные туманы — всего лишь дымки по сравнению с добрым болотным туманом. Из иного болотного тумана можно накроить одеял для моих больничных коек.
К удивлению сидящих, у огня из ночной мглы выплыла улыбающаяся сестра Алканет.
— Ха-ха-ха! Здорово придумано! Одеяла для больницы! Ха-ха-ха!
Филорн распахнула свое одеяло, приглашая Алканет согреться.
Шаркающей походкой приблизилась кротоначальница Брулл. Туман оседал на шерсть капельками воды. Они причудливо сверкали, освещенные языками пламени.
— Хурр, солнце скоро, скоро. Туман рассеивается.
И вот настало утро. Мгера подошла к стоящей между зубцами стены Блек.
— Когда же наконец вернется Дейна?
Блек перехватила дротик и повернулась к настоятельнице:
— Трудно сказать. Яблоки посыпались, верно, но они еще долго падать будут. Рукки Гарж дня не назвала. Придется потерпеть. Ты бы лучше отдохнула. Усталый у тебя вид.
— Что бы я не сделала, чтобы ускорить этот день!
— Можно попробовать, — произнес кто-то совсем рядом.
Мгера обернулась. Неслышно подошел Хорг.
— Как? — удивленно спросила Мгера.
— Путеводной песней. Когда я был маленьким, мы, бывало, влезали на стену и пели, чтобы наши путешественники поскорее вернулись живыми и невредимыми.
Блек и Свек согласно закивали:
— Да, мы тоже об этом слышали.
— Командор говорил, что помогает. Надо бы попробовать. Мы споем, а вы все будете подтягивать.
Мгера улыбнулась:
— Отличная идея.
Она прочистила горло и крикнула:
— Слушайте все! Обитатели аббатства, давайте споем путеводную песню для Дейны, чтобы он скорее вернулся домой!
Все воодушевленно выразили согласие. Лишь Бурак недовольно забубнил:
— Что за ерунда! Мой желудок всю ночь пел, чтобы к нему жратва пришла, и ничего, во. А теперь, когда наконец можно ему хоть чуть помочь, придется оставить завтрак и петь песенки парню, который их даже и не услышит.
— Сэр, — обратилась к зайцу Мгера, подражая ледяным интонациям сестры Алканет, — вы можете поступать, как вам заблагорассудится. Но если вы не присоединитесь к хору, вход на кухню будет для вас закрыт навсегда. Брат Бобб, примите мое указание к сведению.
— Будет исполнено, мэм! — с жаром откликнулся старший повар.
Заяц оставил завтрак.
— Ладно, ладно, шантажисты проклятые… Я хотел сказать, прекрасное утро для веселеньких куплетиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83