— захохотал Блохолов. — А мордоплюй! Кто про это слыхал?
Кейла ошеломленно уставился на куницу:
— Ты не знаешь, что такое мордоплюй?
— Нет, и знать не хочу!
Кейла наклонился к стражникам и прошептал:
— Знавал я как-то одного большого ежа, который смеялся над мордоплюем. Бедняга, он тогда смеялся последний раз в жизни!
У Кейлы был такой серьезный вид, что стражникам стало не по себе.
— Не слушай ты Блохолова, парень. Он просто дурак, — извиняющимся тоном пробормотал Гнилонос. — Пой себе дальше свои заклинания, а насчет меня спой отдельно.
Продолжая обход, стражники ожесточенно спорили:
— Хвостохруст… Все равно не верю.
— Слушай, не смейся ты над тем, чего не понимаешь. Посмотри-ка, что это у тебя на ухе — может, это как раз тот самый мордоплюй начинается?
— Где? Что там на ухе?
— Ну, пятно такое желтое на левом ухе. Ты что, не видишь?
— Дурья башка, как же я могу свое ухо увидеть? А это пятно — оно что, большое?
— Да как тебе сказать, в начале сезона его не было. Думаю, надо бы нам заучить это заклинание, как оно там?
От хвостоплюя и соплей
Несчастных упаси.
От мордохруста та-та-та…
— Сам ты та-та-та, дубина стоеросовая. Все переврал!
5
Бадранг распорядился поставить на стену дозорных, которые круглые сутки должны были всматриваться в горизонт на случай возвращения Трамуна Клогга. У Бадранга не было сомнений, что пират вернется, чтобы отомстить. Стража, охранявшая рабов, пока те добывали камень, ловили рыбу и гнули спину в полях, тоже была усилена.
Отец Феллдо, старый Баркджон, подольстился к страже, и его определили работать на кухню. Здесь он не терял ни минуты, смотрел во все глаза и слушал во все уши, добывая сведения о том, что творится в крепости, а ночью в загоне делился ими с товарищами. С тех пор как Мартин и Феллдо отважились противостоять Бадрангу, многие узники решили действовать. Кейла, Баркджон и еж по имени Кустогор оказались немножко посмелее прочих. Вскоре маленькая группа бунтовщиков каждую ночь собиралась вокруг костра в загоне для рабов. Баркджон был стар и мудр, и все внимательно его слушали:
— Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помочь бежать Феллдо с Мартином и этому мышонку Брому. Тогда, я уверен, — они сделают все, чтобы победить Бадранга и освободить нас.
Из толпы зверей, собравшихся послушать, раздался одобрительный гул. Мышь по имени Портулака, сидевшая со своим мужем и маленьким мышонком, крикнула:
— Что нам делать, Баркджон? Скажи, мы все исполним!
— Приносите им побольше еды, чтобы поддержать их силы, — ответил вместо старика Кейла. — Раков или креветок, если вас послали на рыбалку, зерна или фруктов, если работаете на плантации. Побег — дело нелегкое.
Выдра Туллгрю спросила:
— А вот я, к примеру, работаю в каменоломне. Чем я могу им помочь?
— Путайся под ногами, мешай всем, работай как можно медленнее, — ответил Кустогор. — Если можешь, старайся украсть что-нибудь, что можно использовать как оружие, — инструменты, острые обломки камня, все что угодно.
— Не слушайте их. Эти разговоры до добра не доведут! — вдруг крикнул кто-то.
Баркджон встал и поглядел через головы рабов:
— Друвп, это ты, что ли?
Угрюмый раб-полевка, пытавшийся спрятаться за спины стоящих впереди, поднял голову:
— Ну я. Мы рабы, и нам лучше, чтобы нас оставили в живых, а не убили, если мы попытаемся делать всякие глупости. Бадранга и его войско нам не одолеть. Если вы начнете воровать рыбу, зерно и инструменты, накажут за это нас всех. Я не хочу пострадать из-за чужой глупости. На меня не рассчитывайте!
Портулака швырнула в Друвпа поленом:
— Закрой свою слюнявую пасть! Я видела, как ты ошиваешься вокруг стражников и что-то им рассказываешь. Ты гадкий доносчик!
Баркджон поднял лапу, призывая к порядку.
— К сожалению, ты нам нужен, Друвп. Ты — один из нас. Только все вместе мы прорвемся к свободе. Выбирай — либо ты с нами, либо на стороне Бадранга.
Друвп опустил голову, стараясь не смотреть в глаза Баркджону:
— Я сам по себе. Дайте мне жить так, как я считаю нужным.
Баркджон успокоил гневный ропот толпы и проворчал:
— Будь по-твоему, Друвп. Мы никого не принуждаем. Но позволь мне тебя предупредить: если хоть одно слово о наших делах дойдет до ушей Бадранга, я призову тебя к ответу.
Друвп выскользнул из толпы и забился в дальний угол загона. Воцарилась тишина, которую нарушил Кейла:
— Ладно, если на сегодня это все, я пошел. Время кормить узников.
Кейла пропихивал объедки через решетку и шептал сидевшим в яме узникам:
— Парни, на стене поставили стражу. Передать весточку нашим друзьям теперь будет труднее. Что бы такое придумать?
— Эй ты! Опять с узниками говоришь? Сейчас как врежу копьем по спине!
Кейла развел лапами:
— Да я и словечка не сказал! Эти бедняги в яме жалуются, что у них лихорадка, и просят, чтобы их выпустили.
Крысы Жабоед и Травощип, стоявшие в карауле, переглянулись:
— Лихорадка! Так я и знал. Гуррад вчера вечером весь трясся как осиновый лист. Всю ночь он просидел у огня за вином, а утром сказал, что не будет вставать, — мол, голова болит.
— Она у него, братишка, от вина трещала. Нету у нас в крепости никакой лихорадки!
— Нету? Ну а как быть с желтым пятном на ухе у старины Блохолова? Из пятна сегодня кровь шла!
— Да он его сам расчесал — все пытался стереть. Нету тут никакой лихорадки!
— Именно так я и сказал, — заявил Кейла, — но эти трое в темнице заладили, что у них то ли лихорадка, то ли чума, то ли что еще похуже. Спуститесь-ка, взгляните на них.
— Делать нам больше нечего! — ухмыльнулся Травощип.
— Послушайте, — прошептал Кейла друзьям, — они не могут запретить больным кричать в бреду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77