– А что ему делать, как ни измываться над нами, времени у него полно.
– А любимое развлечение: ложится на крыше и просовывает свой член между прутьями. А потом...
– Господи, Алиса! Это не...
– Я просто пытаюсь рассказать, как он себя ведет.
– Руперту не обязательно об этом слушать. Понимаешь? Тьфу ты!
Я решил, что самое время вернуться к основной теме.
– Значит, Уэзли притащил сюда сегодня эту лестницу и влез по ней на крышу клетки Билли?
– Верно, – подтвердила Эрин.
– И что потом?
– Потом он втащил ее за собой наверх и положил между клетками Билли и Кимберли, чтобы можно было легко ходить туда-сюда. Теперь он может использовать лестницу как мостик, понимаешь? Чтобы не прыгать.
– Поэтому его здесь еще не было, – заключила Алиса.
– Не думаю, чтобы ему сильно хотелось прыгать. Это довольно рискованно. Ведь наверху только металлические прутья.
– И лестница, – добавила Алиса.
– У него довольно неплохо получается ходить по прутьям. Большая практика.
– Он сам, как горилла, – заключила Алиса.
– Считает себя Кинг Конгом, – заметила Эрин.
– Скорее, Кинг Членгом.
– Прошу извинить мою сестру, – промолвила Эрин. – Обычно она не такая.
– Все нормально, – успокоил их я.
– Видишь? – оживилась Алиса. – Я же говорила, что Руперт – не зануда.
– Это он просто из вежливости. Я промолчал, не желая ввязываться в их перебранку Дело в том, что меня вовсе не шокировали слова Алисы. Трудно обижаться на подобное, когда рядом такой тип, как Уэзли. Трудно вообще чувствовать что-нибудь, кроме страха. Но время от времени меня это все же несколько забавляло. И иногда даже приводило в смущение.
И возбуждало. А что, вообразите, сижу на земле между Эрин и Алисой. Они – в чем мать родила. Учитывая состояние моих шорт, я тоже практически нагой.
И хотя мне почти не было их видно, как выглядят они, я вроде бы знал. В конце концов, у меня было достаточно времени, чтобы изучить каждый дюйм тела Эрин, когда она была в комнате с Уэзли и Тельмой. А они с Алисой – близнецы. И что невозможно было разглядеть из-за темноты, легко дорисовывало мое воображение.
В довершение всего употребление Алисой таких слов, как “писька”, “член” и так далее, только усугубляло ситуацию – или совсем наоборот, если взглянуть на эти вещи по-иному.
Потом у меня никак не шло из головы, что Эрин “кипятком писала” по мне. Понятно, это было высказано другими словами, но, как бы это ни прозвучало, она наверняка дала ясно понять Алисе, что я ей нравлюсь.
Интересная новость. Невероятная и даже удивительная.
Плохо только, что случилось это, когда мы все были в такой опасности, что, казалось, не переживем эту ночь.
Но как бы там ни было, это дает представление о том, что со мной происходило, и почему я не чувствовал никакой неловкости от выражений Алисы. Вежливость тут была ни при чем, я говорил правду.
Решив вернуть разговор в деловое русло, я спросил:
– Значит, по-вашему, Уэзли не станет прыгать с клетки на клетку?
– Да он такого и днем никогда не делал, – ответила Эрин.
– Это не означает, что он не смог бы, – возразила Алиса.
– Если он захочет добраться до нас, – заметила Эрин, – не сойти мне с этого места, он воспользуется лестницей. Будет перекладывать ее с клетки на клетку. В таком случае мы это услышим.
– Лестница алюминиевая, – пояснила Алиса.
– Незаметно подкрасться он не сможет, об этом можно не беспокоиться, – заключила Эрин.
– Если только он все же не решится прыгать. Когда он приземлится на нашей клетке, мы-то услышим, но...
– Он не такой дурак, чтобы прыгать.
– Или если он спустится вниз, – предположил я. – Тогда он сможет подкрасться к нам по земле...
– Кимберли предупредит нас, если Уэзли спустится.
– Должна предупредить, – уточнила Алиса.
– Да. Мы придумали свои небольшие хитрости. Если Уэзли сделает что-нибудь такое, о чем нам не помешало бы знать, Кимберли передаст Конни, а та скажет Алисе.
– Да только Конни спит, – буркнула Алиса.
– Может, спит, а может, и нет, – возразила Эрин. – Впрочем, Уэзли и не собирается слезать. Он именно там, где хотел быть, вверху, где его не достать.
– У меня есть копье.
Пару минут обе девчонки молчали. Затем Эрин спросила:
– А ты смог бы попасть в него?
– Не знаю.
– Тогда лучше и не пытаться, – заключила Алиса. – Ведь даже если ты попадешь в него, он все еще будет в состоянии поджечь Билли. Ему достаточно лишь бросить факел.
– А что, если подождать, пока факел догорит? Снова на пару секунд наступила тишина. Затем заговорила Алиса:
– Не знаю.
– Ждать придется очень долго, – заметила Эрин. – И даже когда факел догорит, Уэзли просто окунет его в бензин и снова зажжет.
– Чем?
– А?
– Чем он снова зажжет его?
– А, у него есть папины зажигалки. Держит их в коробке там, наверху, для поджигания комков бумаги.
– И сигарет, – добавила Алиса. – Эта гадина дымит как паровоз. Это еще одно, чем он нас изводит. Окурки. Ему доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие швырять их в нас.
– Для этого ему вовсе необязательно влезать наверх, – пояснила Эрин. – Чаще всего он делает это с земли. Подходит к стенке клетки и с воплем “На подходе!” выстреливает окурком сквозь прутья. Увернуться от них труднее, чем от скомканных страниц.
– И они так обжигают, – прибавила Алиса.
– Какой ужас! – возмутился я.
– Да это что по сравнению с некоторыми другими вещами, которые он делает с нами.
– Руперт не хочет слушать об этом.
– А Тельма, та даже хуже Уэзли, – продолжала Алиса. – Иногда она заходит прямо к нам в клетки и...
– Прекрати, – оборвала ее Эрин. – Я вполне серьезно.
– Мне кажется, она не иначе как лесбиянка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123