— Когда полиции понадобится, она с вами поговорит, а сейчас вам не следует тут болтаться и распускать сопли. Идите вниз.
Она ушла. На лестничной площадке стояли два или три клерка, и они с любопытством проводили ее взглядами.
В комнатке у портье она увидела уже знакомого рассыльного, вынимавшего свою «Негодяйку Пенни» из-за задней стенки почтового ящика.
— Все в порядке, — сказал он. — Я вас не выдам. Я слышал, вы убили старого Хиггса, но я этого никому не скажу.
— Я не убивала! — воскликнула Салли.
— Ну, конечно, убила. Я ж слышал через дверь.
— Вы подслушивали! Но это же очень плохо!
— Да я не хотел. Я что-то сделался усталый и прислонился к дверям, и кое-что случайно услышал, — ухмыльнулся Джим. — Он умер с испугу. Объятый смертным ужасом. Чем бы ни были эти семь блаженств, он их отлично знал. Вы бы поосторожней спрашивали про них.
Она опустилась в кресло портье.
— Тогда я просто не знаю, что мне делать.
— Делать с чем?
Салли взглянула на этого светлоглазого и решительного мальчишку и решила ему довериться.
— Вот с этим. Оно пришло сегодня утром. — Она открыла сумочку и вытащила мятое письмо. — Отправлено из Сингапура. Это последнее место, где был мой отец, перед тем как корабль утонул. Но это не его почерк, и я не знаю чей.
Джим развернул бумагу и прочел:



— Ну дела! — протянул он. — Только знаешь что. Он неправильно написал.
— Ты о моем имени?
— Как тебя зовут?
— Салли.
— Нет. Об этом. — И Джим ткнул в слово ЧАТТУМ.
— А как надо?
— Ч-А-Т-Е-М. Чатем в Кенте.
— А пожалуй.
— И этот Марчбэнкс живет там. Точно, хоть убей. Поэтому он и пишет. Да ладно, — сказал он, заметив быстрый взгляд Салли наверх, — не огорчайся из-за старика Хиггса. Если б ты ему не сказала, кто-то другой уж наверняка. В чем-то он да был виноват. Уж это точно. И старик Шелби тоже. Ты ничего ему не сказала?
Салли покачала головой.
— Только тебе. Но я до сих пор не знаю твоего имени.
— Джим Тейлор. И если захочешь меня найти, я живу в Клеркенвилле, 13. Я тебе помогу.
— Правда?
— Ну да.
— Хорошо, но если... Но если и ты услышишь что-нибудь, напиши мистеру Темплю в «Линкольнз-Инн», для Салли.
Дверь открылась, и вошел портье.
— Вы в порядке, мисс? Такое несчастье... Эй, ты — обратился он к Джиму, — хватит бездельничать. Полицейский хочет послать за доктором, чтобы засвидетельствовать смерть. Давай беги и найди.
Джим подмигнул Салли и исчез. Портье кинулся к почтовому ящику и чертыхнулся.
— Маленький мерзавец! — пробормотал он. — Я должен был это предвидеть. Не угодно ли чашку чаю, мисс? Вряд ли мистер Шелби побеспокоился об этом, не так ли?
— Нет, благодарю. Я должна идти. Моя тетя будет волноваться... Я понадоблюсь полицейскому?
— Полагаю, уже через минуту. Он спустится к вам сюда. Как... э... как же это случилось с мистером Хиггсом, что...
— Мы разговаривали о моем отце, — стала рассказывать Салли, — как вдруг...
— Слабое сердце. С моим братом случилось то же самое на прошлое Рождество. Он пообедал, закурил, а затем грохнулся лицом в блюдо с орехами. Ох, прошу прощения, мисс. Я не должен был вспоминать об этом.
Салли покачала головой. Тем временем спустился полицейский, записал ее имя и адрес и ушел. Она еще недолго побыла у портье, но, помня предостережение Джима, ни словом не обмолвилась о письме. А жаль, потому что он-то как раз мог бы ей что-нибудь рассказать.

* * *

Как мы видим, убийство не было целью Салли, несмотря на то что в сумочке у нее лежал пистолет. Действительная причина смерти мистера Хиггса — письмо, пришедшее только этим утром и пересланное адвокатом на Певерил-сквер, Айслингтон, в дом, где жила Салли. Дом этот принадлежал дальней родственнице ее отца, суровой вдове по имени миссис Риз, и девочка, к своему сожалению, жила здесь с самого августа.
Ее отец погиб три месяца назад, когда шхуна «Лавиния» пошла ко дну в Южно-Китайском море. Он отправился туда, чтобы проверить странные несостыковки в отчетах агентов своей компании на Дальнем Востоке — а в этом он мог разобраться только на месте. Перед отплытием он предупредил Салли, что это может быть довольно опасно.
— Я хочу поговорить с нашим человеком в Сингапуре, — сказал мистер Локхарт. — Это голландец по имени ван Иден, очень надежный малый. Если я почему-то не вернусь, только он объяснит тебе почему.
— Разве ты не можешь послать кого-то вместо себя?
— Нет. Это моя фирма, и я должен сам решать свои проблемы.
— Папа, ты обязательно должен вернуться!
— Конечно, вернусь. Но ты будь готова ко всему. Я же знаю, какая ты храбрая. Хвост морковкой, девочка! И думай о маме.
Мама Салли погибла во время восстания сипаев, пятнадцать лет назад, убитая выстрелом в сердце из ружья, в тот самый момент, когда ее пуля сразила повстанца наповал. Салли, единственному ребенку в семье, было тогда несколько месяцев. Ее мать была страстная, необузданная молодая женщина, она ездила верхом как казак, стреляла как мужчина и курила (восхищая и без того восхищенный полк) крошечные черные сигары в костяном мундштуке. Она была левша, поэтому она и держала свой пистолет в левой руке, поэтому она и сжимала Салли правой, потому-то пуля, поразившая ее сердце, миновала ребенка; но она задела ручку и оставила шрам.
Салли совсем не помнила матери, но она ее очень любила. С тех пор ее растил отец — и очень чуднo, по понятиям досужих сплетниц; но в то время отставка капитана Мэтью Локхарта и начатая карьера простого судового экспедитора были сами по себе очень странными поступками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10