Кровь отмывал долго, тер щеткой руки, шею, грудь, потом переоделся и сунул брюки с рубахой в грязное. Кровь первичных нельзя оставлять на коже – когда сворачивается, жжет словно раскаленный уголь. Занимаясь санобработкой, я слышал, как Влад возится у компьютера, подключает к нему свои камеры и стучит по клавишам, набирая адрес Булыги. Компьютер у меня всегда включен, чтобы потенциальные заказчики могли со мной связаться в любое время дня и ночи. Бывает, помощь нужна так срочно, что не успеешь прыгнуть в штаны и натянуть ботинки. Бывает, бывает! Это, разумеется, гипербола – фигура речи, по словам начитанного Влада, – все же голым и босым я на дело не хожу. Хотя, если вспомнить детсад «Василек» и школу номер сто двенадцать…
Когда я вернулся в комнату, мой компаньон уже переслал Булыге видеорапорт и просматривал на мониторе самые яркие эпизоды минувшей схватки. Вдохновлялся, значит! Можно было не сомневаться, что через несколько дней появится в еженедельнике «Кровь нации» сенсационный репортаж нашего собкора Влада Разуваева… Свеженький, прямо с линии фронта! И будет рассказано в нем о герое, – конечно, безымянном, – очистившем Грузинский Вал от богомерзкой нечисти. Эти труды моего компаньона я тоже ценю, но все же главная его обязанность – служить наводчиком и регистратором. Реклама сейчас мне не требуется; кому я нужен, тот меня найдет. Адрес Гильдии тоже всем известен.
Влад оторвался от экрана.
– Удачно все закончилось, не так ли? И Фурсей не слишком наезжал… Пойдем ко мне, Петро, отметим?
Как всякий человек искусства, а особенно – литератор, выпить Влад горазд. Он утверждает, что наша действительность столь мерзка, что глядеть на нее трезвым взором невозможно и даже губительно для разума. Нужен смягчающий демпфер между реальностью и сознанием, иначе рискуешь стать дебилом или, забившись в нору вроде моего подвала, кататься от стены к стене и сутками выть от ужаса. В чем-то он прав – нынче жизнь в России тяжела, ибо кровопийцам в ней раздолье. И в Питере раздолье, и в Москве, и в прочих городах и весях… Иногда мне кажется, что та частица нашего общества, которая призвана править, охранять, лечить, учить, воспитывать, вконец обезумела и в умопомрачении своем продает людей оптом и в розницу кровавым маньякам, что народились в наших палестинах и понаехали в Россию со всех концов Земли. И что же нас ждет? Что будет, когда врачи продадут пациентов, учителя – учеников, генералы – солдат, а власти – остальных сограждан?.. Надо думать, вампиры примутся за министров и генералов, медиков и педагогов, за полицейских, прокуроров, таможенников и чиновников. И придет конец моей карьере… Пусть я с голоду сдохну, но пальцем ради них не шевельну!
– А не махнуть ли нам куда-нибудь, раз дело сделано? – предложил Влад. – Девчонок возьмем – и в Египет… Или в Турцию… Июнь – самое время для отдыха: еще не жарко, а море теплое.
Я пожал плечами.
– Какая радость в этих Египтах да Турциях? Бывал я там, бывал… Упырей тьма. Особенно среди баб, что туда наезжают.
– Тогда давай ко мне. Коньяк имеется отменный, – интимным шепотом сообщил Влад. – «Греми», из старых запасов… по пять капель на душу… чтобы сон был крепче…
– Идиот! Только крепкого сна мне не хватает, – буркнул я. – Забыл, кто у тебя в приятелях?
– Как же, помню, – с разочарованным вздохом молвил Влад. – Помню, что спишь ты вполглаза и три часа в сутки, что яйца у тебя железные, печень как у носорога и в алкоголе потребности нет. – Он снова вздохнул. – Все пьют, а ты не потребляешь… Странно! Тем более при твоих-то занятиях! Временами, Петр, я сомневаюсь, русский ли ты человек.
– Если судить по фамилии и трезвому образу жизни, то нет, – ответил я и погнал его из своей берлоги. Домой ему недолго добираться – живет он в том же синебрюховском особняке, второй этаж, четвертая квартира.
Я запер дверь и решетку, отправил отчет в Гильдию и принялся копаться в арсенале, укладывая ножи к ножам, сюрикены к сюрикенам, кистень с трубой – к прочим полезным вещицам. Под арсенал я приспособил сейф, подарок Вертикального банка, коему были оказаны важные услуги года четыре назад. Вместе с холодным оружием в нем хранятся огнемет с запасными баллонами, мощная взрывчатка, контейнеры с фосфором и напалмом и фляга со святой водой. Осиновых кольев я не держу, равно как и огнестрельного оружия, кроме моего обреза. Но для него – почетное место в стойке у дивана, и там же хранится клинок. Оружие должно быть под рукой.
Рассматривая свои сокровища, мирно почивавшие в стальном шкафу, я покосился на «шеффилд» и ощутил в который раз дрожь в коленках и холодок, стекающий вдоль позвоночника. Немногое может меня удивить – или, скажем прямо, напугать; тот, кто сражается с нелюдью, привычен к разнообразным коллизиям и таким сюжетам, какие не приснятся в страшном сне. Однако загадочное, таинственное, необъяснимое внушает мне ту же боязнь, тот же иррациональный ужас, что и рядовому обывателю. Что поделать, такова людская природа! Боимся ли мы чудовищ, их клыков и сверхчеловеческой силы? Да, разумеется. Но еще больше боимся того, что не в силах понять… Вот, например: где патроны к моему обрезу? Нет их в сейфе-арсенале, нет в письменном столе под компьютером, и на книжных полках я их тоже не прячу… А ведь патроны к «шеффилду», с коим охотятся на слонов, штука заметная! Пуля «дум-дум» толщиной с палец и весом двадцать граммов… Но нет ни пуль, ни гильз, ни пороха, ни готовых к употреблению патронов. Обрез, однако, стреляет!
Я затворил тяжелую дверь арсенала и отправился на кухню. Выпил чая, сжевал бутерброд с ветчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9