Вернув себе зрение, Валерия ужаснулась при виде искаженного лица своего спутника, который уже хрипел и начал синеть. С энергией, свойственной женам пионеров былых времен, шедшим на Дальний Запад за своими фургонами, дочь Мэтью Д. Овида так треснула по спине Сайруса А. Вильяма, что тому показалось, будто в них врезался грузовик, и, икнув от испуга, он выплюнул жвачку, которая влепилась в ветровое стекло. Шофер сердито обернулся:
– Что хулиганите?
Американец, еще не совсем оправившись, прокаркал:
– Сами виноваты! С чего вы так глупо затормозили?
Его собеседник воззвал ко всем святым, беря их в свидетели несправедливости со стороны иностранца:
– Несчастный! Вы сами велели мне остановиться!
– Я?! Да я вам слова не сказал!
– О Святая Дева! Возможно ли, чтобы Твой Сын допускал такую ложь! Вы, значит, не кричали?
– Кричал...
– Ну?
– Но это я отвечал синьоре...
– Вы отвечали...
Шофер недоверчиво уставился на пассажира, стараясь понять, не смеется ли тот над ним, потом, убедившись в его искренности, вкрадчиво спросил:
– Разрешите мне нескромный вопрос: вы из какой страны?
– Из Америки.
– Ах, вот оно что...
– Что?
– Ничего, ничего...просто у вас не те манеры, что у нас.
И, снова взявшись за руль, он заключил со вздохом, как добрый христианин:
– Что ж на вас обижаться... надо дать вам время...
– Какое время?
Трогаясь с места, шофер добродушно улыбнулся:
– Время, чтоб обтесаться, черт возьми!
И повел машину с таким искренним видом отеческой снисходительности, что Лекок, обезоруженный, откинулся на сиденье.
Этот инцидент укрепил Валерию в ее презрении к итальянцам – даже машину водить не умеют! – но не заставил забыть справедливого возмущения поступками жениха.
– А теперь, Сайрус, будьте добры дать мне объяснения, во-первых, об этом бесстыдном создании, в знакомстве с которым вы не постеснялись мне признаться, а во-вторых, о ваших намерениях по отношению ко мне.
Лекок уставился в пустоту и, казалось, ничего не слышал. Мисс Пирсон, несколько удивленная, наклонилась к нему:
– Сайрус... Я с вами говорю!
Никакой реакции. Взгляд американца ничего не выражал, и казалось, он находится в другом измерении и нечувствителен к окружающему.
– Сайрус! Да отвечайте же!
Поскольку он оставался недвижим, она схватила его за лацканы пиджака и встряхнула. Шофер, наблюдавший за ними в зеркальце, только головой покачал при этом новом свидетельстве странности заокеанских нравов. Хватка Валерии вывела Лекока из оцепенения, он тут же поймал обе руки своей спутницы и сжал их. Шофер улыбнулся. Ну ясно, как аукнется, так и откликнется. Странные, однако, манеры...
– Вэл... Скажите, я не сумасшедший?
– Надеюсь, что нет, Сайрус!
– И мы ведь с вами в самом деле граждане США?
– Ну да!
– Вэл, слушайте внимательно: действительно ли Штаты – самая богатая страна с самым высоким жизненным уровнем, обладающая величайшим в мире флотом и гигантскими городами?
– Без сомнения.
Сайрус А. Вильям облегченно вздохнул.
– Спасибо, Вэл... Вы меня успокоили, а то, послушав веронцев, я начинал думать, что происхожу из какой-то страны, еще не ставшей на путь цивилизации...
Остановив такси у входа в жилище Тарчинини, Сайрус А. Вильям попросил Валерию минутку обождать. Он должен поскорее сообщить новые данные следователю, с которым работает. Мисс Пирсон отпустила его не прежде, чем вытянула заверение в вечной любви. Американец подчинился этой прихоти. Но его невеста еще не была удовлетворена.
– Сайрус, если ваши чувства ко мне действительно не изменились, кто тогда эта особа, поцеловавшая вас в моем присутствии?
– Мика? Предполагаемая убийца или соучастница в убийстве своего мужа, которую я пытаюсь отправить на виселицу!
Валерия хмуро одобрила:
– Надеюсь, вам это удастся!
Сайрус А. Вильям расценил это свирепое заявление как отпущение утренних грехов и разрешение уйти, что и сделал тут же. Умиротворение мисс Пирсон было недолгим, так как, хоть она и имела самое смутное представление о веронских нравах, ей показалось – как только она об этом задумалась – вряд ли возможным, чтоб в этом городе преступники целовались со следователями на улице. Ее жених солгал ей, и, сидя в такси, шофер которого, наблюдая за ней, начал уже считать себя квалифицированным психологом, Валерия впервые осознала, что она вполне может не стать миссис Лекок.
Семейство Тарчинини, облаченное в воскресные туалеты, ожидало в гостиной, чтоб Ромео подал сигнал отправиться к мессе. Джульетта Тарчинини, собрав младших вокруг себя, расписывала им бесчисленные блага, ожидающие их в ином мире, если они будут сидеть смирно во время службы. Но если Альба и Ренато с лицемерными рожицами уже, казалось, вкушали обещанное блаженство, то Дженнаро, Фабрицио и Розанна спорили, какие пирожные выберут у синьоры Ластери, кондитерши с виа Санта Эуфемия, когда выйдут из собора. Появление Сайруса А. Вильяма обрадовало детей, но смутило синьору Тарчинини, не любившую, когда неожиданно нарушался заведенный порядок. Она направила гостя в комнату, где комиссар приступал к одиннадцать тысяч двести семьдесят шестому раунду борьбы, которую вот уже тридцать пять лет вели с ним его запонки. Появление Лекока так удивило его, что проклятая штуковина выскользнула у него из рук и, воспользовавшись случаем, закатилась под комод. Тарчинини встал на четвереньки, и американец, спеша приступить к разговору, обещавшему быть столь же кратким, сколь бесполезным, последовал его примеру. Если бы Валерия увидела их обоих, стоящих на четвереньках, в землю носом и кверху задом, она бы уж точно решила, что в Вероне эпидемия безумия и что она тоже заразилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52