Разве не так?— О, ясно-то ясно, сеньор, даже прозрачно… но только совершенно неверно. Видимость обманчива… поскольку я сам проводил инспектора домой.— Ну и что это доказывает? Как только вы ушли, он снова выскользнул из дому, вот и все!— Видите ли, сеньор, дело в том, что я никуда не уходил.— Надеюсь, вы не станете уверять меня, будто сидели у Люхи до утра?— Но так оно и есть, сеньор, мы очень долго разговаривали.— Долго?.. Вероятно, тема была более чем захватывающей, раз вы совершенно забыли о времени?— О да, сеньор! Мы обсуждали разнообразные средства, какие только можно пустить в ход, чтобы предъявить вам обвинение в убийстве Пако Вольса.Виллар вскочил как ужаленный.— Вы позволили себе обвинить меня…— Но вы ведь тоже обвиняете инспектора, сеньор?Дон Игнасио снова плюхнулся в кресло. Партия получалась куда труднее, чем он воображал.— Вы, разумеется, лжете, сеньор комиссар? — вкрадчиво спросил бандит.— Кто знает, сеньор?— И вы готовы под присягой заявить, что всю ночь провели с Мигелем Люхи?— А вы сами? Готовы ли вы присягнуть, что совершенно не причастны к убийству Пако Вольса?— Ну конечно!— В таком случае — я тоже.Мигель почувствовал, что ему стало легче дышать. Вот уж никогда бы он не подумал, что дон Альфонсо любит его до такой степени, чтобы совершить лжесвидетельство, нарушив данную при поступлении на службу присягу. Очевидно, комиссар искренне верит в его невиновность, и Люхи, сам не зная почему, вдруг чуть не рассмеялся. Дон Игнасио смотрел то на одного, то на другого. Спокойное, чуть ли не дружелюбное выражение лиц полицейских выводило его из себя.— Вы стакнулись, да?— Ну, это слово вам известно лучше, чем нам, сеньор Виллар.В дверь постучали, и, в ответ на приглашение дона Игнасио, вошла Хуанита. Наконец-то Виллар нашел, на ком сорвать обуревавшее его бешенство.— Ну? Вам-то чего еще надо? Я, кажется, ясно сказал, что не желаю, чтобы меня беспокоили!Напуганная таким приемом, секретарша застыла между дверью и столом.— Надо думать, вы опять больны? Если только не хотели узнать, о чем тут говорят? Ну? Намерены вы наконец отвечать или нет?— Сеньор… это… письмо… Тут пометки «лично» и «срочно»… Я… я думала, надо поскорее принести его вам…— Давайте письмо и убирайтесь отсюда!Девушка поспешно убежала, а дон Игнасио с раздражением вскрыл конверт. Однако, едва взглянув на записку, он в ярости повернулся к Люхи и заорал:— Надеюсь, теперь вы не станете отрицать, что это вы убили Риберу?Каид швырнул инспектору письмо, и дон Альфонсо, перегнувшись через плечо Мигеля, прочитал:«Se recuerda de Paco?» Вы помните Пако? (исп.)

Эту коротенькую записку скрепкой скололи со статьей о смерти бывшего тореро. От мысли, что еще кто-то хочет отомстить за Пако Вольса, у Мигеля потеплело на душе. Дон Альфонсо с улыбкой наблюдал за Вилларом.— Ну, так что же, сеньор?— Эта записка доказывает, что убийца Риберы мстил за Пако Вольса. Вчера ночью инспектор Люхи обвинил нас всех в гибели последнего, и вот, Антонио уже мертв!— Стало быть, убийца находился в том же кабинете?— Еще бы его там не было! Говорю вам, это Люхи! И никакие липовые алиби не помешают мне подать жалобу на вашего инспектора!Мартин встал.— Поступайте как угодно, дон Игнасио, — вздохнул он, — но вы подвергаете себя большой опасности…— Опасности? Вы намекаете на свое вчерашнее обещание загнать меня в угол?— Нет. Но попытайтесь хоть на секунду допустить мысль, что это преступление совершил не инспектор Люхи, тогда вам волей-неволей придется признать, что у вас и у вашей банды появился враг, поклявшийся вас уничтожить, и этот враг, судя по тому, как он обошелся с Риберой, не остановится ни перед чем. В подобной ситуации вам бы очень не повредила защита, а инспектор Мигель Люхи — отличный полицейский.— Я и сам могу за себя постоять! И потом, Люхи — вовсе не единственный фараон в Барселоне!— Вряд ли вы сможете особенно рассчитывать на других, после того как они узнают, что вы без всяких оснований преследуете их коллегу.— Ну и сволочь же вы, Мартин…— Вы мне льстите, дон Игнасио, в этом плане я и в подметки вам не гожусь…Виллар прекрасно отдавал себе отчет, что, если глубинная ненависть инспектора чревата серьезными неприятностями, то такой враг, как комиссар, стократ опаснее. Он знал, что в крайнем случае сумеет без особого труда защититься от порывов мстительной злобы Мигеля Люхи, но спокойная вежливость дона Альфонсо внушала серьезные опасения. Дон Игнасио прекрасно знал, что Мигель Люхи не убивал Риберу. Он слишком давно имел дело с полицией, чтобы хорошо разбираться в ее служащих. Те, у кого есть природная склонность к убийству, туда не идут. Но в таком случае, кто расправился с Риберой? Виллар чувствовал, что не успокоится, пока не получит официального ответа на этот вопрос. Как ни парадоксально, ему во что бы то ни стало хотелось услышать заключение следователей, что это было: банальное сведение счетов или, как на то намекала только что полученная записка, убийца Риберы метил в него, Игнасио Виллара. В последнем случае, не разумнее ли заручиться поддержкой полиции? Действуя сообща, подчиненные комиссара Мартина и его собственные люди наверняка быстрее добьются результата и прояснят тайну, которая так раздражает и тревожит его сейчас. За долгую жизнь вне закона дону Игнасио не раз приходилось не давать воли чувствам и ради интересов дела отказываться от немедленного возмездия.— Будь по-вашему, дон Альфонсо… Я готов признать, что инспектор Люхи ни при чем. Он не убивал Риберу и не посылал мне этой дурацкой записки… Но, чтобы окончательно убедить меня в этом, вы должны разыскать виновного!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56