- Дремли, как говорится, дальше.
А вскоре мы уже спускались по лестнице. Для страховки
Толик придерживал меня за руку. Он не слишком мне доверял.
Заодно придержался и сам. Четыре ноги - не две, а кроме того
ему действительно хотелось, наверное, познакомить меня со
своей царицей.

СОЛЬ

После тесноты помещения здорово закинуть взгляд в небо -
все равно как руки разбросать после диогеновой бочки. Даже
весну красит в основном небо. Плюс немного зелень и плюс,
конечно, женщины. Все прочее - безобразно.
Я разбросал руки, запрокинул голову, но, вспомнив, что
смуглая и прекрасная незнакомка осталась в гостях, опечалился.
Хотя с другой стороны - затевать роман с Ее Величеством Тайной
было не в моем духе. Несвершившееся - зачастую лучше и
интереснее факта. Во всяком случае не умерщвлена фантазия, и
мысль о том, что было бы, если бы - продолжает будоражить дух.
Кроме того меня обещали познакомить с царицей, и это
интриговало, пусть даже царица была и не совсем взаправдашней.
Толечка Пронин любил клясться, но в одном случае из десяти
слово свое держал.
Сначала я выпил по его просьбе полтора стакана вермута.
Пронин действовал по плану, и я в общем не особенно возражал.
В вине - в том числе и в ядовитом вермуте скрыта энергия
преображения. Переводя дух, я оглянулся. Мир теплел на глазах,
и холода я больше не боялся. Более того - из подворотен
подул ветер, но меня это ничуть не встревожило. Я готов был
шагать в неизвестность, готов был знакомиться с принцессами и
царицами.
Мы миновали гастроном с хвостиком очереди, потом подъезд
с бронированной дверью. Возле подъезда, грустная и терпеливо
надеющаяся, стояла красивая колли. Ремешок тянулась от ее
роскошной шерстяной шеи к деревцу. Время от времени она
начинала переминаться, садилась и снова вставала. Собака на
привязи возле дверей - это особая тема. Впрочем, об этом уже
кто-то писал. Увы, великими истоптано три четверти троп.
Обидно, но на то они и великие.
- Смотри, смотри! - диким голосом завопил вдруг Толечка и
пальцем указал на столпившихся у троллейбусной остановки
людей. На радость мужскому населению ветер вовсю шутил с
дамами. Он трепал юбочное разноцветье, дерзко прижимал материю
к бедрам, бесстыдно тянул за краешек, собираясь выкинуть
неизвестно что. Дамы смущались, суетными и неловкими
движениями боролись с ожившей одеждой. Мужчины
многозначительно подмигивали друг дружке, кхакали в кулаки.
Уже пройдя остановку, Толик еще долго оборачивался.
Ситуация была забавной, а он любил юмор. Любил Луи Дефюнеса и
выписывал "Крокодил". Я тоже люблю Дефюнеса. А когда гляжу
"Большую прогулку", с удовольствием вспоминаю детство. Этот
фильм я видел в классе третьем или четвертом. Прошло лет
двадцать, и всякий раз слыша пререкания Бурвиля с Дефюнесом, я
чувствую в себе пробуждение того давнего малолетнего
кинозрителя. Кажется, это называют ассоциативной памятью.
Узелки на платке. Цицерон. Загадочное слово "мнемоника"...
Почему-то подумалось, что пришло время завязать
интеллигентную беседу и я завязал. То есть стал рассказывать и
делиться:
- Представь себе следующее. Сижу как-то дома, гляжу
телек. Двое в смокингах музицируют, стараются. Сперва
"Аллегро" Баха, затем мелодии-юморески Дворжака. Сижу, слушаю,
а наверху между тем топот. Громче и громче. Встаю, задумываюсь
и совершаю вдруг такое открытие: эти ребята наверху пляшут в
присядку под Дворжака! Представляешь!
- Может, у них магнитофона не было? - предположил
Толечка.
- Да не в этом дело! Плясать под Дворжака - разве это
возможно?
- А почему нет? Человек музыку сочинял, чтобы слушали и
радовались. Если кому плясать хочется - что ж тут плохого?
Я задумался. Мысль была простенькой и незамысловатой, но
оказалась для меня неожиданно новой. Действительно, почему не
плясать, если пляшется? Все-таки радость. Чувство, так
сказать, позитивное...
В ветвях над нами скрипуче закаркали вороны. У них была
своя музыка, свои песни. Толечка задрал голову и зло процедил:
- Раскудахтались, козлы!
Я почему-то обиделся на него.
- Чего ты так на них?
- А они чего?
- Дурак ты! И дети твои будут ланцелотами!..
- Стоп, машина! - Толечка замер на месте, как вкопанный.
Посмотрел на меня с ласковым пониманием. - Так у нас, паря, не
пойдет. Надо принять повторно. Чтобы точь-в-точь до нормы.
Чтобы, значит, любить друг друга и не лаяться.
- И птиц чтобы тоже любить, - сварливо произнес я.
- И птиц любить, - легко согласился Толечка. - Если они,
конечно, птицы.
- А что потом? Пьяными отправимся к твоей царице? А если
она нас и на порог не пустит?
- Тамара любит умных и добрых, - назидательно произнес
Пронин. - И мы такими сейчас станем. Уж ты мне поверь.
Витиеватым движением он достал из внутреннего кармана
плоскую флягу из нержавейки. На заводе, где работал Пронин с
заказами было туговато. Чтобы не скучать, работяги выпаивали
из металла фляги, а после продавали на рынке. В этой фляге
что-то звучно перебулькивало.
- Снова портвейн? - я поморщился.
- Медицинский спирт, - Толечка изобразил на лице
восторженность. - Чистейший! Ровно семьсот граммов. Если без
закуски, должно хватить.
- Семьсот?.. Учти, я могу забыть твою фамилию. И даже
имя.
- Нестрашно. Этим нас не запугать.
Толечка оказался прав. Без закуски действительно хватило.
Даже половины. Не прошло и пяти минут, как мы "поплыли", а мир
не просто потеплел - мир прямо-таки закачался.
- Летим! - заблажил Пронин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25