Роликовые коньки не я изобрел? Не я. А ручной
тормоз откуда содрал? С велосипеда. Значит, изобретения нет. Помилуйте, да
я себе ноги изобрел! А ноги, мне отвечают, это поэтический образ, их в
патент не запишешь. Короче: хорошо тому живется, у кого одна нога, -
закончил Крюков и подмигнул корреспонденту.
Интервью заглохло.
Корреспондент разглядывал морские фотографии на стенах и начинал
понимать, что заведующий отделом культуры промахнулся, оромантизировав
этого инвалида. Федор Иванович, безусловно, был хорошим человеком, но не в
том газетном плане, о котором думал Нордост. Все мы хорошие, за редким
исключением. Но на всех, к сожалению, газет не хватит. Надо бы спросить
инвалида в какие такие чудеса он верит... Но как об этом спрашивать?
- А чем, например, вы интересуетесь в жизни? - безнадежно спросил
корреспондент, переводя взгляд на сервант, где вместо стародавних слоников
выстроилось по ранжиру семейство высушенных крабов.
- В жизни? - переспросил Крюков. - Как сдать бутылки я интересуюсь.
- Пьете? - оживился корреспондент.
- Пью. Каждый день. Бутылку молока. У меня единственная проблема в
жизни - как сдавать бутылки с одной ногой. Тимуровцы повывелись, а в
очередях торчать все-таки тяжеловато.
Ситуация становилась прозрачной - корреспонденту намекалось пойти
сдать бутылки... Что ж, он не гордый...
- Давайте я сдам, - гордый от собственной негордости предложил
корреспондент.
- Сделай одолжение! - обрадовался Крюков. - Там много... На десять
рублей... Дотащишь? Молодец! Так вот: в жизни я интересуюсь рыбалкой. Купи
бутылку водки и завтра утром приходи на причал.
- Так вы же не пьете?
- Это не для меня. Выйдем на рыбалку, там я тебе все расскажу.

В самую рань, когда над морем начинал происходить рассвет,
корреспондент занял очередь у ограды лодочного причала и наблюдал, как
Федор Иванович катит на велосипеде не спуску имени Добролюбова.
- Бутылку взял? Пошли.
Начальник причала еще не появлялся. У ограды серые тени с удочками
посвечивали папиросными огоньками.
- А очередь кто будет занимать, папаша? - спросила самая зловредная
тень, когда Федор Иванович собрался пройти за ограду.
- Товарищи, это инвалид Великой Отечественной войны, - дернул черт
сказать корреспондента.
- А кто его разберет - инвалид, не инвалид... - пробурчала зловредная
тень и зажгла спичку. - Вот только что будет, если все инвалиды о утра на
рыбалку выползут? Так ведь на всех лодок не хватит.
- Ты, товарищ, не беспокойся, я один такой. А лодка у меня здесь
персональная, - ответил Крюков. И добавил корреспонденту: - А ты не суйся,
куда не просят.
Но вот появился начальник причала. Впрочем, шеф все время находился
на рабочем месте - он ночевал в будке. Тени оживились и принялись тягать
лодки к воде. Корреспондент все наблюдал и ко всему прислушивался, чтобы
потом в очерке все верно описать. Блокнот он с собой не взял, а полагался
на память, как и подобает профессионалу. "Важно не пропустить восход
солнца", - думал он. Море еще спало. Полоска неба на горизонте начинала
розоветь, будто там протянули раскаленную проволоку. Рыбаки несли весла.
Лодочник выписывал квитанции и забирал в заклад паспорта, хотя забирать
паспорта не положено. Крюков стоял у лодочника над душой и что-то объяснял
ему, а то отвечал:
- Ладно, не унывай.
"Голоса перед рассветом всегда почему-то приглушены", - отметил
наблюдательный корреспондент.
- Пацан с тобой? - спросил лодочник. - Вы не долго.
Корреспондент решил, что на "пацана" не следует обижаться.
- Видишь, красный фонарь из воды торчит? - показал пальцем Крюков. -
Это и есть мой корабль, где я ногу потерял. Я над ним бычков ловлю. Греби
туда.

"Символично... Старый моряк ловит бычков над своим погибшим
кораблем", - думал корреспондент, колотя веслами.
Подплыли к бакену и привязались. Оказалось, что и солнце взошло, -
корреспондент греб спиной к рассвету и пропустил восход. Насадили рачков и
швырнули грузила в воду. Федор Иванович вынул из сумки полевой бинокль и
начал сосредоточенно осматривать морские окрестности.
- Что вы там высматриваете?
- Так... наблюдаю, - ответил Крюков, отложил бинокль, вытащил
фотоаппарат и принялся щелкать.
- А нас пограничники не задержат? - удивился корреспондент.
- За что?
- За фотоаппарат.
- Мне можно.
Солнце поднималось. Никто не хотел клевать. Море было бесцветное,
оцепеневшее и трудноподдающееся описанию для корреспондента. Бычки,
наверно, еще спали. Корреспондент решил, что будет писать очерк короткими
фразами, и пожалел, что не захватил блокнот.
- Я думаю, бычки здесь не водятся, - сказал он, вытаскивая крючок с
нетронутой наживкой.
- Ты лучше ни о чем не думай, - ответил Крюков. - Вот тебе море, вот
рассвет - зачем тебе бычки? Я в детстве сильно удивился, когда узнал, что
Синего моря нет. Прям-таки был поражен. Пришел старик кликать золотую
рыбку, а Синего моря и нету! Черное есть, Красное, Желтое - есть, а Синего
нет. Вот хам какой-то... яблоко съел, а огрызок в море.
- Загрязнение среды, - подтвердил корреспондент.
- Точно. Ты умеешь под слова проблемы подводить. Молодец, это в жизни
пригодится. Наверно, распишешь в статье, как я подплываю к своему
погибшему кораблю? Есть море, в котором он плыл и тонул, да? Утесова
любишь? И на берег выброшен к счастью? Только я не знаю, кто меня в тот
день на берег выбросил. Волны не было, как сейчас.
1 2 3 4