Деятельная жизнь била в городе ключом.
Хуана отдалась течению, не могла и не хотела сопротивляться искушению
витрин. Долго вертела в руках белук - сумку из настоящей мягчайшей замши,
нюхала флаконы духов, шутила с продавцом на распродаже персональных
компьютеров. Она ничего не покупала. Ей хотелось только смотреть, слушать,
обонять, осязать.
Когда первые магазины осветились пестрыми огнями, Хуана сидела на
обращенной к улице террасе небольшого ресторана. Она съела порцию
запеченной мясной кулебяки и выпила коктейль из колы пополам с кактусовой.
По телу разлилось такое приятное ощущение, какого никогда не мог дать ей
Глаз.
Два молодых человека в белых костюмах с модной "траурной" каймой
подсели к ней за столик, веселили себя и ее анекдотами. Хуана слышала
только свои собственные реплики. Разумеется, они были великолепны.
- Кабальеро, - говорила Хуана, - мир был создан не за один день, и
ему не погибнуть за один день! Это был настоящий праздник!
Но потом ее вновь настигла действительность: Никогда Не Плачущий
Глаз, разрывающиеся атомы, смертельная хватка Президента-полковника,
Вредители, Семь-Арара. Она вновь почувствовала - за ней наблюдают. Это
самообман, она разыгрывает перед собой комедию, когда уверяет себя в
собственной незначительности. Сомнений нет, кто-то за ней шпионит. А ведь
Хуана никогда не жаловалась на то, что из-за ненасытной жажды власти и
богатства на заводах пренебрегают техникой безопасности, она не ругалась,
что страну превратили в атомную фабрику всего континента, не занималась
контрабандой краденых изотопов.
Застарелый страх, вползавший в душу, отрезвил ее и представил вещи в
их отвратительной реальности. С противоположной стороны улицы из мусорного
контейнера тянуло едким дымом. Великолепие магазинов, все это
относительное благополучие, достигнутое благодаря атомной монокультуре, не
имеют к ней никакого отношения, поскольку она не может себе ничего этого
позволить. А ее визави за столиком, хотя и был очень молод, носил парик, и
брови у него были накладные.
Хуана отклонила предложение проводить ее и почти бежала из ресторана.
Такси, непрерывно сигналя, с трудом прокладывали себе путь сквозь толпу
пешеходов, частью трезвых, частью пьяных, одинаково не обращавших внимания
на то, что идут по проезжей части. Хуана пробиралась в толпе зигзагами.
Вскоре яркий свет центра города остался позади. Людей, шедших в одном с
ней направлении, становилось меньше, но среди них все еще скрывалась ее
Тень. Хуана не знала, кто это, однако спиной чувствовала взгляд.
Наступающая ночь не принесла ожидаемого облегчения. Хуана взмокла, но
это был пот здорового, сильного тела. Приняв неожиданное решение, Хуана
обернулась. Кто же ведет за ней слежку? Может, этот толстяк или эта с виду
приличная дама? Из-за неонового света уличных фонарей у всех были
одинаково бескровные лица. Пожав плечами, Хуана продолжила свой путь.
Пусть только пойдет за ней, пусть попробует!
Еще не дойдя до следующего оживленного перекрестка, Хуана снова
обернулась. Вот он! На голову ниже ее, совершенно невзрачный, неприметный
от гладкой лысины до бесшумных ботинок. Ее Тень! Хуана громко рассмеялась
- как он жалок. Она решительно подошла к нему, схватила за рукав рваного
пиджака.
- Эй, гляньте-ка, я поймала свою Тень! - крикнула она.
Мужчина рывком высвободил рукав и быстро, как мышь, скользнул в
темноту подъезда. Хуана не отставала.
- Сеньора, - прошипел он при ее приближении, - подите прочь, вы
пьяны.
Хуана прыснула со смеху. Тень, которая прячется в тень, - ужасно
смешно. Внезапно смех ее оборвался, словно из темноты ниши на нее прыгнул
Пернатый Змей. Она увидела мерцающий золотисто-красный жетон, символ
секретной службы военно-воздушных сил.
- Сеньора, - спокойно и отчетливо произнес мужчина, - я приказываю,
идите и забудьте об этой встрече. - Затем он спрятал свой жетон в не
пропускающий лучи футляр. Хуана стояла окаменев. Оперение Семь-Арара
коснулось ее, пробудило ее Глаз и его жажду по золотому блеску. Когда она
преодолела оцепенение. Тень исчезла.
Не хочу, не хочу видеть этот Свет, мысленно убеждала себя Хуана. А
голова ее тем временем поворачивалась в разные стороны, Глаз искал, как
будто у него была своя собственная жизнь. Слабые, ах, какие слабые
остались следы, вот немного блеска на штукатурке, едва заметное мерцание
отслоившейся коры умирающих деревьев на аллее.
Покрытая толстым слоем пыли телефонная будка стояла, так же косо
прислонившись к стене дома, как и два года назад. Хуана вошла в нее,
механически сняла трубку и оставила ее висеть. Из трубки неслись гудки, а
Хуана, скрючившись от мучительных воспоминаний, цеплялась за узкую полку.
Ей казалось, что на землю опять обрушился золотистый дождь и она бежит,
охваченная леденящим страхом перед облучением, перед изотопами, которые
орошают ее кожу. Тело ее светится, она с криком бежит, пока не добирается
до телефонной будки, способной защитить ее от несущего гибель потопа.
Смерть стекает по ее ногам переливающимися ручейками. Хуана сдирает с себя
одежду. Потом стоит в телефонной будке, дрожа от холода и ужасаясь
великолепию красок, которые волна за волной омывают стекла и, как горячее
плавящееся солнце, колдовски преображают их цвет то в золотисто-красный,
то в золотисто-зеленый, то в золотисто-голубой, то снова в
золотисто-красный.
1 2 3 4 5 6 7 8