Не в силах
справиться с тошнотой, он дернулся и при этом его лицо погрузилось в
медленно ползущую тину.
- С тобой все в порядке, сынок? - встревожено спросил Уинфилд.
Первым желанием Теллона было закричать: "Спасите!" Но, задыхаясь в
своей черной, слепой вселенной, он стиснул зубы и принялся яростно
колотить руками по трясине. Постепенно он стал выбираться и, загребая
руками, как пловец, пополз вперед.
- Все в порядке. Док. Пошли дальше.
- Так держать. Дальше будет полегче.
По громкому плеску, донесшемуся откуда-то спереди, Теллон понял, что
доктор двинулся дальше. Отчаянно оскалившись и молотя руками по болотной
жиже, Теллон стал продвигаться следом за ним. Иногда попадались маленькие
островки, и несколько шагов они проходили пешком, пробираясь через
упругую, словно резиновую, болотную растительность. Временами они
натыкались на настоящие заросли ползучих растений, их приходилось огибать,
а иной раз даже возвращаться по собственному следу, чтобы обойти заросли.
Однажды рука Теллона наткнулась на что-то плоское и ледяное. Это что-то,
прежде спокойно лежавшее у самой поверхности воды, судорожно извернулось,
вырвалось из-под его тела, на мгновение вызвав в нем парализующий страх.
Ночь тянулась медленно, и Теллон, все чаще и чаще догонявший
Уинфилда, понял, что доктор совсем выбился из сил. Уинфилд задыхался, из
его горла вырывалось какое-то хриплое, монотонное всхлипывание.
- Слушай, Док! - крикнул наконец Теллон. - Нам обоим надо
передохнуть. Зачем рисковать? Так и сердечный приступ может случиться.
- Не останавливайся. Сердце у меня в порядке.
Теллон нащупал ногами кусочек твердой земли. Он рванулся вперед, всем
телом навалился на Уинфилда и с шумом уложил его плашмя на трясину. Доктор
упорно отбивался, стараясь при этом еще и продвинуться вперед.
- Ради Христа, Док, - выдохнул Теллон. - Я говорю про мое сердце.
Передохнем немного, ладно?
Еще секунду Уинфилд сопротивляются, потом обмяк.
- Ладно, сынок, - сказал он, пыхтя и борясь с одышкой. - Даю тебе
пять минут.
- Ты не представляешь, Док, как я тебе благодарен.
- А я должен благодарить самого себя.
Они лежали, прижавшись друг к другу, и тихо посмеивались, пока
наконец Уинфилд не стал дышать ровнее. Тогда Теллон рассказал ему о
встрече с той подводной тварью.
- Это "скользун". Сейчас он особой опасности не представляет, -
сказал Уинфилд. - А вот когда самкам приходит пора откладывать яйца, кожа
у них по бокам затвердевает и режет, как нож, все, что движется мимо.
Пропорет насквозь да еще и яиц туда накидает.
- Милая привычка.
- Да, тут уж, как говорится, остается только одно: радоваться
прибавлению в своем семействе. Кстати, вышли мы в самое удачное время.
Зимой на болоте довольно спокойно. Единственная опасность - тинные пауки.
- Они ядовитые?
- Нет, с их пастью яд им ни к чему. Они лежат на мелководье, задрав
ноги. В таком виде они похожи на заросли камыша. А посредине - пасть. Если
тебя еще раз занесет в эти места, сынок, остерегайся проходить через
аккуратные группы камышей.
Тут Теллону пришла в голову тревожная мысль:
- Слушай, а как птица видит ночью? Я имею в виду - сможешь ли ты
заметить тинного паука?
Уинфилд фыркнул.
- Тебе-то что, ведь я иду первым.
Когда рассвело, Уинфилд настоял, чтобы Теллон сменил его и сам надел
электроглаз.
Теллон, благодарный за то, что ему не придется идти во тьме,
согласился и несколько часов возглавлял поход. Чтобы раздвигать невысокие
растения, он пользовался грубым подобием копья, которое Уинфилд вытесал из
тонкого деревца. Птица время от времени била крыльями в своей пластиковой
клетке, но никаких особых признаков беспокойства не выказывала. Пробираясь
сквозь мокрые заросли, Теллон увидел, что вода кишит темно-коричневыми
существами, похожими на пиявок. Они корчились, извивались и беспрестанно
дрались друг с другом. Порой их темные тела образовывали огромные живые
ленты, которые вились у ног Теллона. Воздух то звенел мелкой, мошкарой, то
рвался под ударами яростно трепещущих крыльев огромных черных, как сажа,
насекомых, которые беспорядочно носились над болотом, поглощенные своими
никому не ведомыми делами.
Дважды в день прямо над их головами на бреющем полете прошли
самолеты, но беглецов скрывал холодный зеленый туман. Теллон двигался, как
автомат, мысли у него в голове ворочались все медленнее и медленнее, и
были они какие-то тягучие, и снились ему коричневые сны. Все чаще они
останавливались на отдых. Все длиннее и длиннее становились привалы -
беглецов одолевала усталость. В сумерках они нашли маленькую, сравнительно
сухую кочку, улеглись на ней и заснули, как дети.
Роботы вполне могли обстрелять какую-нибудь цель, находящуюся за
пределами четырехмильной полосы болота. Чтобы этого не случилось, ракеты
снабдили взрывателями с часовым механизмом. Тем самым их радиус действия
был ограничен двумя тысячами ярдов. На практике, однако, их зона поражения
зависела в основном от плотности болотного тумана. В самые сумрачные дни
человек мог подобраться к башням на четыреста ярдов, если не ближе, и
только когда тепловое излучение его тела достигало критического значения,
робот открывал огонь. Впрочем, внезапный порыв ветра мог пробить в тумане
длинную брешь, подобную аллее, уходящей вглубь болота. И тогда блестящие
рычаги, похожие на лапки насекомого, придут в движение, и тяжелый снаряд с
воем пролетит по этой туманной аллее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64