Люди
они, как правило, серьезные и не слабонервные. Но я был
почти уверен, что стремление выпендриться перед
центральным руководством является лучшим стимулом для легкого
пренебрежения строжайшими ведомственными инструкциями. И
действительно, возможность первыми в Конторе получить
вожделенную сыворотку в больших количествах (а сейчас
препарат где-то там крали и через третьи страны
привозили сюда) перевесила их профессиональную
подозрительность, помноженную на соображения высокой
секретности. Да и куда я (в случае чего) тут от них
денусь? Итак, после первой же (к моему удивлению) встречи с
лицами, принимающими решения, я стал обладателем
небольшой, но вполне достаточной для задуманного мной
эксперимента дозы. Это было вчера. А сегодня... Сегодня
был сам эксперимент.
Что-ж, фолтсамин оправдал оказанное ему компетентными
органами доверие и блестяще продемонстрировал поразительную
эффективность. Я узнал все. О, дьявол, именно - все!..
Теперь я должен, нет, просто обязан Ее прикончить.
Сейчас, немедленно! И себя, кажется, - тоже. Ибо знание
этого инормальная жизнь - две вещи несовместные, как
говаривал один из моих предшественников по сведению счетов с
близкими людьми - Сальери. Лично мне желательно также как
можно скорее покинуть подлунный мир и по чисто техническим
причинам - Контора не простит мне фокус с препаратом.
Рано или поздно они меня достанут. Впрочем, об этом
лучше не думать. Тем более сейчас, когда решени принято. Самое
время сосредоточиться и продумать, как наиболее изящным
способом обставить наш уход из жизни. Да, я (после всего) -
скорее мизантроп, чем альтруист. Но и обвинить меня в
эгоцентризме никто не вправе. Даже сейчас я не могу не думать о
наших близких - родных, друзьях. Они-то ни в чем не виноваты!
Их наша гибель не должна превратить в мишень для злых языков и
бюрократических расспросов. Ее дочь, моя мать - им ведь еще
жить и жить, зачем-же им весь этот позор? Именно поэтому я не
могу просто убить Ее, а потом - себя, оставив записку с
банальным: "В моей смерти прошу никого не винить... ". Вариант
парного самоубийства, инсценировать которое совсем
просто, тоже не проходит. В глазах нашей
патриархально-тоталитарной общественности это - не
меньший грех, чем убийство. Что же остается? Думай, голова,
думай! Тем более, что думать тебе больше уже не придется. Надо
использовать весь, годами неизвестно для чего накопленный
потенциал именно сейчас, в последнем рывке...
Ух! Несчастный случай! Нужно инсценировать несчастный
случай! Как же я сразу не допер до такой элементарной вещи?!
Очевидно, стресс сильно затупляет даже незаурядные умственные
способности. Действительно, несчастный случай - то самое
искомое правильное решение. После - лишь легкая рябь слухов и
версий. И - ничего более. Никаких расследований, копания в
грязном белье и перемывания костей. Кто же станет оспаривать
очевидное? "Трагически ушли из жизни в самом расцвете сил... "
(Это из предполагаемого некролога). Осталось лишь продумать
все детали. Подробно и тщательно, так, чтобы и комар носа не
подточил. Сложно? Ну, не сложнее, чем, к примеру, расшифровка
структуры любой мало-мальски закрученной биомолекулы. А уж в
этом-то я не одну собаку съел. Как и в разгадках тайн тысяч
прочитанных мною детективных романов, повестей и рассказов. Ну
чем я глупее Честертона или какого-нибудь там Жапризо? К тому
же, у меня сейчас стимулы есть. Могучие стимулы - ненависть и
... Злость на себя!
На мгновение Он отвлекся от своего суицидального
творчества и поймал себя на том, что по-прежнему продолжает
стоять перед самой софой и невидящими глазами напряженно
смотрит прямо в лицо спящей. К счастью, Она не относилась к
слабонервным натурам, воспринимающим, даже во сне, чужой взгляд
как укол. Пребывать в фокусе восхищенных (мужских) и
завистливых (женских) взглядов было неотъемлемой частью Ее
жизни. А потому, как ни в чем не бывало, Она продолжала спать.
Очень хорошо. Пусть спит. Он вовсе не хотел причинять Еболь.
(Ей?.. Да я просто не способен на это! ) Он резко встряхнул
головой, пытаясь освободиться от сентиментальных воспоминаний и
попытался настроиться на более деловой лад. Взгляд переместился
с лица на грудь, скользнул ниже... Вот тебе раз! Про
этого Он совсем забыл: на обнаженном бедре покоилась
потешная лохматая морда с кокетливо загнутыми на кончиках
стоячими ушками. Это Тоби, Ее любимый скотч-терьер. Тоже мирно
посапывает во сне, псина собачья! Какая идиллия...
- Мы взяли его совсем крохотным щенком. Он был девятым в
помете - отходы, брак, Муму - кандидат на утопление. Совсем был
слабый, даже из соски есть не мог. Мы кормили его с пальца,
заливали молоко пипеткой, не спали над ним ночами, забывая при
этом даже заниматься любовью. (Хотя именно тогда проживали свой
самый активный брачный период. ) И мы его выходили! Щен рос на
наших глазах, грыз туфли и мебель, учился (долго, но не
безуспешно) не гадить на ковры. А когда подрос, то, повинуясь
древним охотничим инстинктам, проявил весьма дурные манеры.
Как-то: любил с размаху залетать под диваны и шкафы, очевидно
принимая эти щели за вожделенные лисьи норы, передушил всех
окрестных голубей и перекусал всех окрестных собак, не взирая
на их размеры и породу. Как он относился ко мне? Охотно гулял
со мной и просто обожал, когда я почесывал его розово-шерстяное
брюшко.
1 2 3 4 5