Галочка мгновенно натянула блузку и даже успела закрыть книгу на опасной репродукции.
Миша выбежал навстречу в прихожую, радостно сообщил, что пришла молодая таинственная гостья – таинственная тем, что недоразделась, но этого Миша маме не уточнил – и Наталья вошла настороженная, потому что после трагедии не ждала ничего хорошего от внезапных посещений.
Тем приятнее было узнать в чём дело и успокоиться.
– Вы простите, – зачастила ещё смущенная Галочка, – я ищу Дениса Мезенцева, я из его класса, а он уже третий день не ходит в школу и никто ничего не знает. Мы волнуемся.
– Дениса нашего? – нараспев переспросила Наталья. – Отрока Светлого, Сына Божия? А зачем вам, неверным?
– Но мы хотим его видеть, поговорить. Я хочу. Он и раньше со мной много говорил о Боге, – догадалась она подольститься. – Так интересно!
– Ну если говорил, значит доверял, – смилостивилась Наталья. – Приходи. Он всех принимает, всех просвещает. И тебя просветит до конца. Приходи.
Ну вот и можно звонить Серёже!
– Приходи, – подтвердил и Миша.
Но он имел в виду продолжение прерванного на таком интересном месте сеанса.

* * *
Вот даже дети своими способами утоляют тягу к интересному полу.
Господствующее Божество снова и снова вспоминало заманчивую идею: а что, если возжелать – и разделиться на два Господствующих Божества: Господа-Отца и Госпожу-Мать?! Правда, непонятно, как это получится два – Господствующих?! А если Господь захочет одного, а Госпожа – другого?! Непонятно – но все равно интересно.
Все-таки Оно не решилось действовать так же решительно, безо всяких сомнений и оглядок, как действовало Оно, когда преобразовало Хаос в Космос. Последствия ведь могли наступить такие же разительные, как и после того акта Творения.
Или даже – более разительные: тогда преобразовывался внешний, по отношению к Господствующему Божеству мир, само же Оно осталось прежним, лишь получило доступ к разнообразным впечатлениям, вырвалось из мучительного Самозаточения. Теперь же дело шло о гораздо более серьезном действии: о том, чтобы преобразовалось Оно Самоё!
На этот раз надо было подумать и прикинуть гораздо тщательнее. Представить Себе, как это может получиться в реальности.
Сразу стали бы Они неразлучны – Им просто негде разлучиться. Но остались бы Они бесформенны, бестелесны – как бесформенно и бестелесно ныне Оно Единосущное. Бесконечную Вселенную поделить невозможно – это математический факт: бесконечность не делится даже на два. Значит, и Он, и Она присутствовали бы везде, образуя двухслойную Божественную Субстанцию. Естественно, Они полюбят Друг Друга: Оно для того и разделилось бы, чтобы Они могли полюбить. И это будет прекрасно.
Первые слова, первый ласковый лепет:
– Дорогая, этот мир принадлежит Тебе.
– Дорогой, этот подарок достоин Твоего величия.
– Ты понимаешь, Дорогая, Я всегда стараюсь сделать как лучше.
– Конечно, Дорогой, Я в этом не сомневаюсь. И Я тоже стараюсь. Теперь Мы можем постараться вместе.
Так хорошо! Хотя чего-то все-таки не хватает.
Мелкие, но неиссякаемо похотливые планетяне непрерывно касаются друг друга телами. Но у Них тел нет и быть не может – при Их-то бесконечности. Значит, чего нет, того никак нет, и весь этот любовный пласт отпадает. А что остается?!
– Какое счастье, что Мы вместе, Дорогая!
– Какое счастье, что Мы не одиноки. Дорогой!
– Ты – Моя Любимая!!
– А Ты – Мой Любимый!!!
– А Ты – Моя Любимая!!!!
Как прекрасно сказано.
Но сказано уже всё – на взаимную тему. А дальше – что?
А дальше – только заверения с нарастающим количеством восклицательных знаков.
– Какое счастье, что Мы всегда вместе!
– Да, Дорогая, Мы всегда вместе.
Поистине – вместе. Две абсолютные Сущности, равномерно размытые по всей бесконечной Вселенной, проникающие равно и в пылающие звёзды, и в межгалактические пустоты, и Друг в Друга – но неспособные даже погладить Друг Друга легчайшим эфирным прикосновением.
Но поговорить можно. Наконец-то.
– Ты знаешь, Дорогой, Нам надо подумать, как немного усовершенствовать мироздание. Что-то улучшить, перестроить.
Прежнее Божество кое-что недоработало. Понятно почему: в своем единстве Оно замкнулось Само в Себе, не с Кем было посоветоваться.
– Ты, конечно, права, Дорогая: что-то переделать и улучшить, конечно, можно и нужно.
– Я вот смотрю: все-таки мало любви! Почему они там на планетах все время поедают друг друга?!
– Понимаешь, Дорогая, преждесущее Оно тоже постаралось, как могло, устроило жизнь во Вселенной. Вся Его идея во взаимной регуляции: разные существа борются и уравновешивают одни виды – другими. Если слишком много мошек, расплодится больше пташек, которые мошек поедают. Станет меньше мошек, от голода вымрут и лишние пташки.
– Я Тебя прекрасно понимаю, Милый! Сами по себе мошки существовать не могут. И пташки – не могут. Кому-то кажется, что пташки ненавидят и поедают мошек, а они просто таким способом любят, с помощью клювов. Выходит, это тоже любовь.
– Вот именно! Пташки любят и поедают. Они иначе любить не могут: кого любят, того и поедают.
– Получается, Милый: везде любовь – только вполне разнообразная. Это уже утешает.
– Как хорошо, что Ты понимаешь Меня.
– А Ты – Меня!
– От мошек и пташек прямо перейдем к людям и людям, которые тоже очень любят друг друга, но только по-всякому.
– Ну конечно, Мой Единственный, у них там то же самое, что у мошек с пташками! Но что Нам до мошек и всех остальных? Давай говорить о Нас. Ведь Ты – Мой Любимый! И Единственный.
– А Ты – Моя Любимая и Единственная.
И этим всё сказано.
Настолько всё – что уже нечего и прибавить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108