- А теперь колись. И поподробнее, пожалуйста.
Наташа глянула на него, очень натурально удивилась:
- Ты о чем?
- Ты меня не дури, Наташ. Знаешь ведь - бесполезно.
Некоторое время Наташа молчала, шла низко опустив голову, до матовой
белизны стиснув кулачки. Потом решилась.
- Хорошо. Только ты подумаешь, что я ну совсем психопатка
ненормальная... Понимаешь, я его боюсь.
- Да это я и сам заметил, - Виктор полез за сигаретами. - Трудно,
знаешь ли, не заметить, ежели человек побледнемши, задрожамши и чуть не
упамши. А почему ты его боишься, можно узнать?
- Можно, - Наташа не-то вздохнула, не-то всхлипнула... - Уж чего
теперь, если ты сам заметил. Вот ты мне скажи, ты очень-очень подумай и
скажи: может случиться, что Толик... Ну, что он заодно с упырями этими?
Виктор даже не очень удивился - он и ожидал услышать что-нибудь в
этом роде.
- Почему ты так решила?
И Наташа заговорила - торопясь, путаясь, захлебываясь словами.
Прорвало наконец...
- Это я уже тут догадалась, когда вернулись. Думала, понимаешь,
думала... Вот тогда, в каменном веке, были же у упырей... как это они
их... дрессированные аборигены... И теперь могут быть такие. Ну просто
обязательно есть: упыри же не могут тут жить, ну, у нас, на Земле. А им же
надо... ну, контролировать, управлять и все такое. А Толик... Ты пойми,
все это по отдельности, может, и не значит ничего, ну, может,
совсем-совсем ничего не значит, а вместе если посмотреть - страшно. И вещи
все-все у него дорогие, не наши, а зарплата маленькая очень, и отца у него
нет, а у мамы пенсия только. И как он все время доказывал, что мы ну такие
глупости городим - просто нельзя глупее. И о пещере этой со знаками он
заранее знал откуда-то... Говорит: "Расписку нашел". А если неправду
говорит? И кость эту жуткую он из пещеры притащил, а что за кость такая,
зачем? Может ее и не Странный прятал, может ее для плохого прятали? И
потом, когда уже совсем-совсем ясно стало, что правда нам с Глебом снилась
- как он доказывать стал, что пусть упыри что хотят делают и мешать им
нельзя, помнишь? И может быть, это он Глеба... - Наташа замотала головой,
умолкла.
Виктор погладил ее по волосам, проговорил тихонько:
- Не мог он Глеба, Наташа. Он же тогда еще ничего не знал, это мы с
тобой ему все рассказали.
Наташа вскинула голову, прижала к груди стиснутые кулачки:
- Да нет же! В том же и дело - нет! Они же знакомы были с Глебом,
давно-давно знакомы были, Глеб домой его приводил, я сама видела,
понимаешь? И знаешь, когда они в последний раз виделись, знаешь?
Четырнадцатого вечером.
Толик сам к Глебу пришел, они долго-долго говорили о чем-то, больше
двух часов говорили. Я на кухне возилась, а за стеной - бу-бу-бу,
бу-бу-бу... И, вроде, показалось мне, что все больше Глеб говорил, а Толик
перебивал, спрашивал. И, вроде, ссорились они. Понимаешь? Это
четырнадцатого апреля было, понимаешь? Помнишь, Антон все спрашивал: "Как
это упыри про Глеба смогли догадаться?" А вот, может, так и смогли...
Она вдруг низко-низко опустила голову, проговорила поспешно:
- Ты не смотри на меня, пожалуйста, ты вперед иди, ладно, Вить? Я
догоню потом...

"Осторожно, во дворе злой каратэист". Эта надпись на калитке не
оставляла ни малейших сомнений в том, что Антон живет именно здесь.
Маленький одноэтажный домик с верандой, обсаженная цветами дорожка
ведет к крыльцу, и ярче махровых астр цветет на ней рыжая борода хозяина,
степенно шествующего встречать гостей.
После кратких, но весьма бурных приветствий Антон загнал Наташу и
Виктора в комнату, на дверях которой красовалась корявая надпись: "Без
бутылки не входить", велел сесть по углам и не мешать, а сам принялся
таскать на стол всякую всячину, приговаривая:
- Водка - мужикам, вино - для ба... для барышень, говорю. Родителей я
в Сочи выгнал, так что дома кроме нас - только старый маразматик Терентий
Нилыч, но он глуп, как пробка, глух, как пень, и вообще кот, так что
мешать не будет. Кстати, если этот хмырь станет шляться под столом и
играть в голодающих Поволжья - за хвост и в форточку. Он сегодня уже
нажрался на всю оставшуюся жизнь. Тут под забором двое алкашей с утречка
похмеляться приладились, так он у них закусь спер... А чего, археолог
загулял что-ли, не придет?
- Придет, куда он денется! - Виктор поигрывал зажигалкой, искоса
поглядывал на Наташу (съежилась на стуле, улыбается, но глаза нерадостные,
скучные). - Торчит там на углу, ждет кого-то... Не знаешь, кого бы это?
Антон закончил возиться со снедью, привалился к стене - руки в
карманы, борода торчком, рот до ушей:
- Если я хоть что-то понимаю в Толиках, то наш голубок вознамерился
кольцеваться ("Жениться то-есть", - перевел Виктор для Наташи). Наблюдал
это я давеча особу, каковую он сейчас дожидается, и понял: будет он ей по
утрам кофий в постель и тапочки к парадному подъезду подавать, вот чтоб у
меня борода отсохла!
Толик заявился минут через десять, бережно ведя под руку полненькую
девушку, похожую на взъерошенного галчонка. Звали девушку Галочкой -
прозорливость ее родителей восхищала.
Некоторое время собравшиеся предавались легковесному трепу - так, по
пустякам. Потом Антон возмутился:
- Елкин дрын, вы сюда языки чесать пришли, или делом заниматься?! А
ну, марш все за стол! Тут водка прокисает, а они зубоскальствуют...
Треп, однако, продолжался и за столом. В разгар ржания над очередной
Антоновой хохмой Виктор обнаружил, что кто-то ненавязчиво снимает с него
носок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75