..
Щенок судорожно вздохнул, приходя в себя, отодвинулся, мотнул
головой:
- Нет. Днем еще красивее. И ночью. Если огонь...
Хромой резко встал, исчез в Хижине, завозился там, загремел чем-то у
самого входа. Щенок сделал было неуверенный шаг следом - не посмел,
остановился, прижав кулаки к груди, рот его искривился в горькой обиде:
обманули...
Он тихонько заскулил, не сводя с задернутого полога набухающих
слезами бессилия глаз. Но полог качнулся, и Хромой появился на мостках
вновь, прижимая к груди тяжелую скомканную шкуру. Не глядя на
шарахнувшегося Щенка, бросил свой сверток на гулкий жердяной настил,
сказал отрывисто:
- Выбирай.
Щенок присел на корточки, глянул. Ножи. Из камня. Столько, сколько
пальцев на руке, и еще один. Крепкие, тяжелые, на прочных роговых
рукоятях. Красивые...
- Один, - Хромой для большей точности сунул к лицу Щенка кулак с
отставленным пальцем. - Один - тебе. Выбирай.
И Щенок заплакал. По настоящему, громко, навзрыд. Ошеломленный Хромой
смотрел на него, силясь понять и не понимая, а он все плакал, судорожно
всхлипывая, царапая лицо скрюченными, сизыми от грязи пальцами с черными
ногтями, и косматые костлявые плечи его тряслись в такт сдавленным
всхлипам, в которых с трудом можно было разобрать слова - отрывистые,
бессвязные:
- Хромой добрый. Добрый. Не обманул. Не отобрал. Добрый к слабым.
Щенок - глупый, глупый, глупый. Не смог сказать. Хромой не понял. Не такой
нож. Не простой. Священный. Не из Звенящего Камня. Из простого камня, из
глины, из дерева - пусть. Но такой же. Совсем такой, как Священный Нож...
Глаза Хромого стали круглыми:
- Нож, совсем похожий на Священный Нож Странного, но из глины?! Для
чего такой?! Этими, - он ткнул пальцем во все еще лежащие перед Щенком
ножи. - Этими - резать, протыкать, убивать. Эти - сила для слабых. Нож из
глины, из дерева! Пусть совсем как Убийца Духов, но из глины! Зачем?!
- Амулет, - рыдал Щенок. - Сделает меня сильным. Не сильным руками,
сильным здесь, - взвизгнул он, ударяя себя тощими кулаками в хилую грудь,
туда, где сердце. - Сделай, Хромой! Сделай Щенка воином! Сделай!.. - он
зашелся в надрывном кашле.
Хромой медленно покачал головой:
- Глупый. Совсем глупый. Не щенок - хуже.
Он подумал, покусал губы, спросил:
- Покажешь, где нашел Закатный Камень?
Щенок медленно поднял на него заплаканные гноящиеся глаза,
вспыхнувшие сумасшедшей надеждой на несбыточное, закивал торопливо и
часто.
- Хорошо, - Хромой нагнулся собрать разложенные им перед Щенком ножи.
- Приходи через три заката. Сделаю.

Утро ворвалось в сон бешеным грохотом Большого Тамтама. Хромой
перекатился через ложе, вскочил. Завизжала свалившаяся с него Прорвочка, в
голос заплакала проснувшаяся Кошка, мгновенно осознавшая, что значит это,
внезапное.
Хромой не слышал их криков и плача, не им принадлежал он теперь. Его
звали исступленный барабанный гром, топот множества торопливых тяжелых ног
по прогибающемуся настилу и многогласный, захлебывающиеся, давящийся
истерической яростью полурев-полувизг: "Бей, бей, бей, убивай!!!"
И будто сама собой влилась в ладонь хищная тяжесть копья, и будто сам
метнулся с дороги вспугнутый полог, и едва родившийся день вонзился шалым
светом в сонные еще глаза, ворвался в грудь стылым порывом ветра,
отравленного свирепой злобой. И злоба эта подхватила с места, швырнула
Хромого в бегущую толпу исступленных воинов...
Бежали все. Бежали Безносый, и Чуткое Ухо, и Косолап; и Голова Колом
на бегу натягивал лук; и Укусивший Корнееда грузно переваливался,
торопясь, хрипел надсадно, потрясая страшной своей дубиной, утыканной
клыками Серых Теней; и Хранитель Священного Ножа черной тенью мельтешил в
толпе, выл, выкрикивал что-то, но крики эти вязли в звонком сухом
перестуке множества амулетов, вплетенных в его спутанные космы...
Хромой поскользнулся, захлебнулся волной душного запаха, бросил вниз
торопливый взгляд (липкая лужа, женщина - вспоротый живот, кровавое мясо
ободранной головы) и его сорванный клокочущий рык перекрыл и разноголосицу
прочих, и грохот Большого Тамтама: "Убивай немых! Рви, убивай, убивай!!!"
Мостки у берега были разобраны, но Хромой, перескочив сходу через
дозорного, еще дергающегося на дымящихся алым жердях, продрался сквозь
запнувшуюся толпу, прыгнул изо всех сил (вода тяжело ударила в грудь и в
лицо, белой пеной смыла окружающее из глаз), вынырнул задыхаясь, торопливо
погреб к берегу, не выпуская копья, а вокруг кипело от рушащихся в озеро
воинов: "Убивай, убивай, убивай!!!"
А в стороне, целясь тяжело вспарывающим гнилую воду носом в
непролазно заросший заливчик, выгребал большой челн. Потные орущие гребцы
нечеловечески часто и в лад дергались, взмахивая веслами, и сам Каменные
Плечи стоял во весь рост среди них, высоко подняв обеими руками огромный
топор, и широкое лицо его было бешеным и ужасным. Вот челн с треском и
хрустом вонзился в прибрежные заросли, и те, кто были в нем, с
остервенелым ревом ринулись на берег, будто взбесившееся стадо рогатых,
исчезли в мельтешении измочаленных ветвей, во взметнувшихся вихрях
оборванных листьев. И только по треску и кипению зарослей, да по истошным
воплям, да по тяжелым чавкающим ударам можно было следить, как они,
невидимые, сшиблись с невидимыми же и выжимают их на чистое, навстречу
выбирающейся на открытый галечный берег захлебывающейся жаждой убийства
толпе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75