.. Там, где-то в толпе, имя поэта или художника пользуется почетом, но от этого почета ему не тепло ни холодно: швейцар не вежливее, прислуга не ласковее, домочадцы не снисходительнее... Имя в почете, но личность в забросе... Вот он, утомленный и голодный, входит наконец к себе в темный и душный номер... Ему хочется есть и пить, но рябчиков и бургонского - увы! - нет... Спать хочется ужасно, до того, что слипаются глаза и падает на грудь голова, а постель жесткая, холодная, отдающая гостиницей... Воду наливай себе сам, раздевайся сам... ходи босиком по холодному полу... В конце концов он, дрожа, засыпает, зная, что у него нет сигар, лошадей... что в среднем ящике стола у него нет Анны и Станислава, а в нижнем - чековой книжки...
Бахромкин покрутил головой, повалился в пружинный матрац и поскорее укрылся пуховым одеялом.
"Ну его к черту! - подумал он, нежась и сладко засыпая. - Ну его... к... черту... Хорошо, что я... в молодости не тово... не открыл..."
Лакей потушил лампу и на цыпочках вышел.



1 2