Антон, кивая головой, добросовестно слушал, стараясь уловить что-нибудь новое. Пересказав уже записанные показания, заведующая смущенно спросила:
-- Вам, наверное, надоело одно и то же слушать? Честное слово, не могу вспомнить, что украдено. Ревизия давно была, ежедневный учет проданных товаров мы не ведем, поэтому... -- И развела беспомощно руками.
-- Неужели ничего конкретного так и не вспомнили? Заведующая чуть задумалась, будто сомневалась, стоит ли говорить, и вдруг, опять посмотрев на Антона, решительно сказала:
-- Кое-что вспомнила. Три опасных бритвы исчезло. Год назад я их получила пять штук и ни одной не продала. Опасные бритвы сейчас никто не покупает. Всем подавай электрические или хорошие лезвия к безопасным. Вот пять опасных бритв целый год у меня на витрине перед глазами пролежали. Как сейчас помню: пять штучек с коричневыми ручками, А после кражи только две осталось.
-- Может, запамятовали?
-- Что вы! Как сейчас помню! -- заведующая магазином оживилась. -- И еще три пары золотых часов пропало. За день до воровства привезла я с базы восемнадцать часиков. Десять из них тотчас забрал представитель "Сельхозтехники", одни на следующий день купила Лидочка, продавщица моя, другие -- ее товарищ. Стало быть, шесть часиков оставалось в магазине и ни одних не стало.
-- Как же вы такое сразу не могли вспомнить? -- с укором спросил Антон.
-- Разве до этого было! С перепугу памяти лишилась. Тюрьма, думаю, верная. А тут еще сигнализация... Не могу понять, что с ней произошло. Почему она оказалась выключенной...
-- Понятно, -- сказал Антон и задал новый вопрос: -- Вы Костырева и Мохова хорошо знаете?
-- Не так, чтобы уж очень, но знаю, -- ответила заведующая. -- Федя Костырев -- парень хороший, а Пашка Мохов -- уголовник. Сергей Васильич, наш участковый, мне его как-то показывал и предупреждал: "Гони из магазина, набедокурить запросто может".
-- Накануне преступления был кто-нибудь из них в магазине?
-- Недели две, пожалуй... Ну, да! Две недели тому назад Костырев прилавок ремонтировал. Он же столяром в нашей организации работает. После того встречала Федю в конторе райпотребсоюза несколько раз, а Мохова уж и не помню, когда видела.
-- Не замечали, Костырев сигнализацией не интересовался?
Заведующая испуганно махнула руками:
-- Что вы! Федя -- порядочный парень, труженик безотказный, из хорошей семьи. У них и мать и отец работящие. Нет-нет! Костырев не может воровством заняться.
-- Как же кепка его в магазине оказалась?
-- А это он ее, когда прилавок ремонтировал, позабыл. Помню, встретила его в конторе и говорю: "Ты что ж, Федя, не придешь, кепку свою не заберешь? Возьму продам ее". А он: "Ее и бесплатно, теть Машь, никто не возьмет. Выбрось, она -- старье".
Что-то подозрительным показалось в ответе завмага. Почему на предыдущем допросе она ни слова об этом не сказала? Не повидался ли уж с ней Костырев? Не припугнул ли? Нахмурившись, Антон строго спросил:
-- Вчера вы и это не могли вспомнить с перепуга?
-- Истинный господь, до смерти перепугалась.
-- А что за товарищ был с Лидией Ивановной, который тоже золотые часы купил?
-- Красивый обходительный молодой человек. Выправкой и одеждой похож на физкультурника. Правда, старше Лидочки лет на десять. Я его первый раз видела. Тихонько, помню, спросила Лидочку, когда он отошел в сторонку: "Жених?" Лидочка смутилась: "Что вы, Марь-Иванна! Просто знакомый. Из Новосибирска по делам приехал". Я, конечно, ничего не сказала, но подумала, что дела тут сердечные...
-- Лидия Ивановна никогда вам о нем не рассказывала?
-- Никогда. Лидочка вообще стеснительная. Последнее время, правда, побойчее стала, а вначале... тихоня-тихоней была.
Заканчивая допрос, Антон поинтересовался мнением завмага о Гоге-Самолете и Дунечке. Заведующая тяжело вздохнула:
-- Мнится мне, что пьяницы они горькие, попрошайки, а не воры. Если б Самолета не нашли в магазине, мысли б не допустила, что он на такое способен. Не иначе, кто-то подбил его на преступление, а потом пристукнул.
-- Дунечка не могла этого сделать?
-- Господь с вами! -- завмаг испуганно подняла руку, словно хотела перекреститься. -- Самолет хоть и худенький мужичонка был, а жилистый. Где ей, бабе, с ним справиться! Нет, нет...
-- Дунечка работает где-нибудь?
-- В пивном баре "Волна" уборщицей.
-- Давно ее знаете?
-- Можно сказать, с девчонок. Годов-то ей чуть поболе тридцати. Это из-за беспробудной пьянки она видом под старуху стала. А девушкой очень даже интересной на внешность была. Техникум закончила, на железной дороге работала, все ладно было. Потом женихи довели до ручки. С молодости очень неравнодушна к мужчинам была, раза четыре замуж выходила. Пить начала и...
-- Ну, а о Гоге-Самолете что скажете?
-- Отлетался, голубчик, -- заведующая помолчала. -- Его я мало знаю --недавно к нам залетел. По электричеству подрабатывал и вместе с Дунечкой пропивал все до копейки. Мужик недрачливый был, услужливый. Бывало, кому утюг электрический починить, плитку, машину стиральную и прочие разные механизмы только попроси -- за стопку мигом сделает.
-- Сигнализацию он у вас в магазине никогда не ремонтировал?
-- Что вы! По сигнализации особые мастера имеются. Без специального разрешения никого к ней не допускаем. У нас с этим очень большие строгости. Упаси бог, мы не враги себе, чтобы кого попало к сигнализации допускать. До сих пор ломаю голову, отчего она оказалась выключенной? Ведь включала же я ее перед закрытием магазина, включала! Участковый сотрудник Сергей Васильич при этом присутствовал. Он почти каждый раз перед закрытием магазина к нам заходит.
Коротко стукнув в дверь, в кабинет заглянул Слава Голубев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10