На камне, не замечая холода, стояла обнаженная женщина по имени Эланэр. Она протягивала руки навстречу ветру, а позади нее развевались длинные рыжие волосы. Нэр в юности была красивее Экумы.
Он взял третий кристалл. Молодые представительницы человеческого рода сидели на мраморных скамейках в небольшом каменном амфитеатре, и перед ними стояла Спарт — Эспарта. Женщины были в коротких белых платьях с кушаками, Спарт — в длинном черном платье, волосы собраны в пучок и связаны золотой тесемкой. Она говорила, обращаясь к женщинам, и они время от времени смеялись удивленно и радостно. Ее красота не бросалась в глаза, но Майклу Эспарта показалась самой прекрасной из юных Журавлих. Будто и не было старух с причудливо искаженными фигурами и лицами. Майкл осторожно опустил в ящик третий кристалл и взял четвертый. Новая картина: мужчина-человек и женщина-сидх, рука об руку. У мужчины красноватая кожа, густая темно-коричневая борода, усталые глаза мудреца и короткий острый нос. Черты лица женщины показались Майклу знакомыми. Да, он был уверен, что уже видел ее.
Кристалл сообщил имена: Аски и Элми. Их изображения не случайно хранились в стеклянном ящике: это были отец и мать Журавлих, а также семи других гибридов, запечатленных в остальных кристаллах.
Майкл быстро положил кристалл на место; от странного предчувствия мурашки забегали по руке. Он вновь занялся поисками сани и обнаружил на деревянном столике у двери мешочек. Схватив его и высыпав немного содержимого на ладонь, Майкл увидел знакомые золотистые крупинки. Он возвратил их в мешочек и завязал его.
Теперь, когда цель была достигнута, Майкла вдруг охватил страх. Он огляделся — не сдвинул ли чего-нибудь с места? — и понял, что скрыть от Журавлих следы вторжения не удастся. Никакой надежды. Что будет с ним, когда уличат?
Он нащупал дверную ручку, резко толкнул, шагнул за порог…
И тут же с криком отскочил назад. Перед хижиной стоял Бири, грязный и весь в крови, с безумным взором и разинутым ртом.
Из уголка рта вытекала черная кровь, пятнала сепла на груди. Из легких рвался тихий вой. Бири походил на загнанного зверя.
Майкл отступил в хижину. От ужаса свело горло. Бири жутко закатил глаза и запрокинул голову.
— Майкл! О, Майкл! — простонал он. — Что я наделал!
Он скорчился и поднял руки в мольбе. Потом выпрямился и побежал. Майкл снова отворил дверь и увидел, как Бири пересек ручей и помчался прочь.
С противоположной стороны пригорка появились Нэр, Спарт и Кум. Они обогнули груды камней и костей и изумленно воззрились на Майкла, стоявшего на пороге их хижины. Он украдкой сунул мешочек в карман.
Спарт жестом велела Майклу уйти. Она положила руку ему на плечо, дошла вместе с ним до его домика, остановилась и повернула его к себе лицом.
— Он ранен? — Майкл сглотнул слюну. — Что с ним?
— Ты стал свидетелем позора Бири. Об этом нельзя никому рассказывать. Он выдержал испытание.
— Какое испытание? На звание жреца?
— Да, — ответила Спарт. Такой мрачной Майкл ее еще никогда не видел. — Таракс послал через границу любимого коня Бири. Бири выследил его и убил. Когда он придет в себя, сможет служить Адонне. — Она заглянула Майклу в глаза, нахмурилась и отпустила его плечо.
— Ты будешь с умом пользоваться тем, что у тебя есть? Тем, чему научился?
— Да, — ответил он, сглотнув.
Журавлихи скрылись в хижине и затворили за собой дверь. Майкл со слезами на глазах смотрел на степь и гадал, почувствует ли он когда-нибудь вновь себя целостной личностью, сможет ли помириться со своей совестью.
Глава двадцать первая
Падал густой снег, создавая чистый белый лист, на котором уже прорисовывались горизонт, Полугород, хижина Журавлих и редкие просветы в облаках. Вода в речке была темна и у берегов покрылась ледком; плавные струи рассекались о ледяные закраины.
Майкл стоял на берегу и смотрел на воду. Падающий снег успокаивал. Внутренний «центр тепла» защищал тело от холода. Подобным же образом сознание укрылось, защитилось от реальности. «Если я поступил неправильно, — думал Майкл, — это не моя вина». Вся беда в том, что он не по своей воле угодил в чересчур сложную, непонятную ситуацию.
Мешочек с порошком лежал в кармане.
Бири сидел перед входом в свою хижину, опустив голову. Он хранил гробовое молчание и ничего не ел. Кум обмыла молодому сидху руки и лицо, накинула ему на плечи одеяло из тростника.
В то утро Майкл усердно занимался: бегал с палкой по степи в сопровождении Спарт, которая длинными пальцами проверяла температуру его кожи; учился отбрасывать тень и добился того, что Кум не смогла поймать его сразу; скрывал ауру памяти, не позволяя Спарт проникнуть в его внутреннюю речь. А снежинки, точно развеселые пьяницы, медленно покачивались и валились на землю, не ведая о чужих радостях и бедах.
— Я хочу сходить в Эвтерп, — сказал Майкл Кум, которая сидела возле хижины Журавлих и, посматривая на Бири, размалывала в порошок камень с помощью другого, более твердого.
Она кивнула. Майкл оставил книгу в тайнике. Неприятностей он не ожидал, да и случись они, книга не спасет. А потерять ее не хочется.
Белый покров сделал дорогу однообразной и оттого более длинной. Наконец глазам Майкла явился бездеятельный, замкнутый в себе, похожий на лицо спящего город. Майкл шагал по безлюдным улицам, разглядывал саманные стены, крыши из тростника и глины, груды мусора, в которых преобладали плетеное лыко и тростник, на тележки с ведрами, полными замерзших человеческих нечистот. Чудилось, будто на все на это он смотрит в последний раз. Ощущение обреченности усиливала тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118