Осталось, собственно, достаточно много – что удивительно, учитывая тяжесть ранения, – но вы никогда уже не будете…
– Да, да, – перебил Мирский. – Так я умру?
– Нет, вы вне опасности. Голова и мозг восстановлены, и вы будете жить. Но вы должны принять решение.
– Какое?
– Вы можете жить с недостающими частями мозга, а можете получить нейропротез – искусственные сегменты личности, подогнанные к оставшимся.
– Вот теперь я действительно в замешательстве.
Человек достал из сумки книгу с картинками. Когда он открыл ее, оказалось, что страницы заполнены прекрасно выпоненными изображениями – некоторые были ослепительно яркими, другие имели приглушенно-металлический оттенок, третьи же вызывали вкусовые и осязательные ощущения. Он взял книгу и стал ее читать. Закончив, спросил:
– Буду ли я знать, что принадлежит мне, а что нет?
– Если вы этого пожелаете.
– А без этих… протезов? Кем я буду?
– Инвалидом. Вы сохраните память, – объяснил незнакомец, – хотя кое-что вам трудно будет вспомнить четко, а кое-где будут провалы. Вам потребуются недели, чтобы научиться снова видеть, и зрение ваше никогда не будет хорошим. Вы никогда не восстановите обоняние и чувствительность левой стороны тела. Ваши способности к математическим выкладкам сохранятся, но речь будет невнятной и может никогда не восстановиться.
Мирский смотрел на лицо незнакомца, пока ему не показалось, что оно расплывается в небе за боковым стеклом машины.
– Это звучит не слишком весело.
– Можете выбирать.
– Вы находитесь в библиотеке, верно?
– Я – вовсе не то, что вы видите, – пояснил человек. – Я – функция города, принявшая форму, приемлемую в вашем теперешнем состоянии. Людей-медиков сейчас в нашем распоряжении нет, и город взял ваше восстановление на себя.
– Ясно, – сказал Мирский. – С меня достаточно. Я больше не хочу ничего, кроме тьмы.
– Да, это произойдет, как только вы примите решение.
– Я говорю, что хочу умереть.
– Это не входит в число возможных вариантов.
– Ладно, тогда – да.
Он быстро принял решение, чтобы не думать больше обо всех возможностях, обо всех ужасах.
– Вы согласны на нейропротезирование?
– Согласен.
Незнакомец приказал остановить машину и улыбнулся.
– Можете выходить, – сказал он.
– Спасибо.
– Не за что.
Мирский вышел из «волги» и закрыл дверцу.
– Да, еще одно, – остановил его человек, высовываясь из окна. – У вас были намерения причинить вред Белозерскому, Велигорскому или Языкову, в частности, Велигорскому?
– Нет, – ответил Мирский. – Они меня раздражали, и я бы с удовольствием обошелся без них, кроме, может быть, Велигорского. Но нет, я не собирался причинять им вред.
– Спасибо. – Человек поднял стекло.
– Не за что.
Мирский сошел с дороги, и оказалось, что уже ночь. Он лег на траву и уставился в черноту неба.

Глава 47

– Потемнее, пожалуйста, – попросил Лэньер.
Комната погрузилась в полумрак. Он сидел на иллюзорной кушетке и мысленно повторял то, что Патриция сказала ему после собрания. «Мы их встревожили». Имела ли она в виду, что Аксис знал об их присутствии на Камне с самого начала? Как долго этот замкнутый, самообеспечивающийся Ольми наблюдал за ними?
Погруженный в размышления Гарри почувствовал некоторое напряжение внизу живота и понял, что изо всех сил старается не думать о сексе, но тело не считается с мозгом.
Дверной голос объявил:
– Карен Фарли просит разрешения войти.
– Зачем? – резко спросил он, злясь на неподходящий момент. – Подождите… она одна?
– Да.
– Пусть… пусть войдет. – Лэньер встал и разгладил комбинезон, бывший на нем во время полета на АВВП, а сейчас выстиранный и выглаженный. Он проигнорировал одежду, лежавшую на овальной кровати в спальне.
Карен поступила иначе. Когда дверь открылась и загорелся свет, она появилась в очень схожем с брошенным Гарри платье, только золотисто-бежевом, а не темно-синем.
– Что?
– Разве это подходящий вопрос?
– Не думаю, – согласился Лэньер. – Чему обязан?
– Я разговаривала с Патрицией, вернее, она приходила ко мне. И я подумала, что вам, возможно, интересно будет кое-что услышать.
Он показал на кресло напротив кушетки.
– Мы разговаривали перед собранием, но я, скорее, запутался, а не разобрался.
– Хайнеман и Кэрролсон сегодня провели ночь вместе, – сообщила Карен, усаживаясь. – Патриция об этом не говорила – Ленора сказала. И еще на Камне, я заметила, что Ву и Цзян все время куда-то вместе исчезают.
Лэньер пожал плечами и потер ладони.
– Это нормально, – сказал он.
– Да. Но я, кажется, застала вас врасплох, так? Я имею в виду…
– Я вас прекрасно понимаю.
– Не знаю, что и сказать. – Она с любопытством окинула взглядом его жилище. – Меня никогда по-настоящему не влечило к вам…
– Влекло, – улыбнулся он.
– Ну, да, Боже мой. Не влекло. Но вы выглядели таким потерянным. И я тоже чувствовала себя потерянной. Честное слово, вы остаетесь для меня начальником.
– Это неважно, – сказал он. – Так что Патриция…
– Это важно, – спокойно возразила Фарли. – Вы мне нравились. Я уверена, что и я вам нравилась. Это нормально. Я просто хочу, чтобы вы знали: я на вас не в обиде.
Несколько мгновений Лэньер молчал, глядя в ее темные глаза.
– Хотел бы я говорить по-китайски, чтобы мы могли по-настоящему понять друг друга. Я мог бы научиться…
– Это было бы полезно, но прямо сейчас в этом нет необходимости, – с улыбкой сказала она. – Я могу вас научить.
– Так что сказала Патриция?
– Она думает, что нас используют – Ольми или кто-то другой – с какой-то целью. Ольми много говорил с ней, и она даже несколько раз беседовала с франтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167