Я обошел нефтяную грязь и заглянул в насосную. В ней лежало немного
железного лома, но похоже, что к нему давно никто не прикасался. Снаружи,
у стены, прислоненное к ней, стояло большое деревянное колесо. Это
действительно было подходящее место.
Я вернулся к машине. Девушка стояла возле нее и расчесывала волосы,
подставляя их солнцу.
- Дайте, - повелительным жестом протянула она руку.
Я вынул револьвер из кармана и положил ей на ладонь. Она подняла с
земли ржавую банку.
- Будьте осторожны, - сказал я. - В нем пять патронов. Я пойду
поставлю банку в отверстие колеса. Видите, вон там? - я показал рукой. Она
восторженно кивнула. - Это примерно десять метров. Не начинайте стрелять,
пока я не вернусь, хорошо?
- Хорошо, - захихикала она.
Обойдя грязь, я поставил банку в отверстие большого колеса. Это была
отличная мишень. Если Кармен не попадет в банку, что было более чем
вероятно, то попадет в колесо. Маленькая пуля расплющится об него. Но
возможно она не попадет даже в колесо.
Я повернулся и пошел назад к Кармен. Когда я уже был на расстоянии
трех метров от нее, у края грязного места, она вдруг оскалила на меня свои
маленькие острые зубки, подняла револьвер и зашипела.
Я застыл на месте, чувствуя спиной неподвижную вонючую топь.
- Стой спокойно, ты паршивый сукин сын.
Револьвер был направлен мне в грудь. Она уверенно держала его и
шипела все громче. Лицо ее снова стало напоминать маску из слоновой кости.
Внезапно постаревшая, отталкивающая, она стала похожа на звереныша, к тому
же не очень симпатичного звереныша.
Я засмеялся ей в лицо и сделал несколько шагов в ее сторону. Мне было
видно, как ее маленький палец нажимает на курок с такой силой, что весь
побелел. Я находился едва ли в двух метрах от нее, когда она начала
стрелять.
Выстрелы звучали довольно громко, без эха - прерывистый треск при
ярком солнечном свете. Пламени, вырывающегося из ствола, не было видно. Я
остановился и улыбнулся ей.
Она сделала два выстрела, один за другим. Не думаю, что хотя бы один
из них был неверным. Она израсходовала четыре патрона, остался еще один. Я
подскочил к ней.
Мне не хотелось последний выстрел получить в лицо и я повернулся к
ней боком и наклонил голову. Она была совершенно спокойна и, старательно
целясь, выстрелила последний раз. Я ощутил легкое тепло и запах сгоревшего
пороха.
Выпрямившись, я произнес:
- Боже, ну и хитрая же вы!
Ее рука, державшая разряженный револьвер, вдруг задрожала и выронила
оружие. Губы у нее тоже задрожали, лицо совершенно изменилось. Она
повернула голову влево, на губах показалась пена, дыхание сделалось
свистящим. Она закачалась.
Я подхватил ее в момент падения. Она была без сознания. Я обеими
руками разжал ей зубы и втиснул между ними свернутый платочек. Мне
пришлось применить для этого всю свою силу. Я взял ее на руки и перенес в
машину. Потом вернулся за револьвером, поднял его и положил в карман. Сел
за руль, развернулся и поехал вверх по холму, по той же разбитой дороге,
по которой мы приехали сюда.
Кармен, беспомощно скорчившись, лежала на сиденьи в углу машины. Мы
были на полдороге к дому, когда она зашевелилась и вдруг открыла глаза,
расширившиеся и дикие.
- Что случилось? - просипела она.
- Ничего. Почему вы спрашиваете?
- Ох, что-то должно было случиться, - захихикала она. - Ведь я же
обмочилась.
- С такими, как вы, это иногда случается, - сказал я.
Она вдруг внимательно и затравленно посмотрела на меня и застонала.

32
Горничная с лошадиным лицом и мягким взглядом провела меня в большую
комнату на втором этаже, где с окон экстравагантными складками свисали
шторы цвета слоновой кости, а пол покрывал белый ковер. Будуар кинозвезды,
соблазнительный и чарующий, и неестественный, как деревянная нога. Пока
что в нем не было никого. Дверь закрылась за мной тихо и мягко, как в
больнице. Возле тахты стоял столик на колесиках, с серебряной оковкой. В
чашке из-под кофе находился пепел от сигареты. Я сел.
Ждать пришлось довольно долго. Наконец открылась дверь и появилась
Вивиан. На ней был светло-серый утренний костюм, украшенный белым мехом.
Она подошла ко мне длинными бесшумными шагами и присела на краешек тахты.
В уголке ее рта торчала сигарета. Ногти на руках у Вивиан были покрашены в
медно-красный цвет с белыми полумесяцами у основания.
- Итак вы все же грубый тип, - сказала она, спокойно глядя на меня. -
Бесчувственный, необыкновенно грубый тип. Этой ночью вы убили человека. Не
спрашивайте, откуда я это знаю. А теперь вы пришли сюда и напугали мою
сестренку так, что с ней случился приступ.
Я молча смотрел на нее. Было заметно, что она забеспокоилась.
Пересела с тахты в кресло и откинула голову на белую подушку, лежавшую на
его спинке. Выпустила изо рта бледно-серый дымок и наблюдала за тем, как
он поднимался к потолку, расплывался в размытые полоски, еще видимые
некоторое время в воздухе и бледнеющие все больше, чтобы наконец исчезнуть
совсем. Постепенно опустила глаза и бросила на меня холодный острый
взгляд.
- Не понимаю я вас, - продолжала она. - Теперь я благодарна судьбе,
что предыдущей ночью по крайней мере один из нас не потерял головы.
Достаточно, что когда-то я вышла за контрабандиста спиртным... Может вы,
ради бога, наконец скажете что-нибудь?
- Как она себя чувствует? - спросил я.
- Ах, думаю, уже хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71