Воровство находилось далеко за гранью моральных принципов, на которых меня воспитывали, однако я часто ловил себя на обдумывании деталей преступления, призванного завоевать уважение Девара. Иногда я выплывал на поверхность таких размышлений и не узнавал самого себя.
А потом мне в голову пришло новое соображение – если я украду что-нибудь у Девара, это не будет плохим поступком, потому что в его собственных глазах воровство является состязанием двух умов. Он провоцировал меня стремиться к тому, чтобы переступить границу. В мире Девара только воин кидона считался цельным человеком. Только воин кидона обладал сильным телом и был наделен мудростью и смелостью, превозмогающей инстинкт самосохранения. Но при этом умение выживать ценилось кидона очень высоко, и любую ложь, жестокость или кражу можно было оправдать, если они совершались, чтобы остаться в живых.
И вот как-то раз ночью Девара предложил мне пересечь границу, разделявшую два мира.
Каждый день нашей бродячей жизни приближал нас к владениям моего отца. Я скорее чувствовал, чем знал это. Однажды мы разбили лагерь на уступе скалистого плато, расположенном над крутым обрывом. Отсюда открывался отличный вид на равнины, а вдалеке я разглядел Тефу – река горделиво несла свои воды через Широкую Долину. Я развел костер, как учил меня Девара и как это принято у кидона – при помощи полоски кожи и кривой палочки. Теперь я справлялся с этим заданием значительно быстрее, чем раньше. Вокруг нашего лагеря в изобилии росли кусты с узкими длинными листьями. И хотя их ветви были упругими и зелеными, горели они хорошо. Огонь вспыхнул, разгорелся, и над ним поднялся сладковатый дым. Девара наклонился над ним, глубоко вдохнул и с довольным видом выпрямил спину.
– Так пахнут охотничьи угодья Решамеля, – сообщил он мне.
Я узнал имя мелкого божества из пантеона кидона, поэтому немного удивился, когда Девара продолжил:
– Я тебе говорил, что он положил начало моему роду? Его первая жена рожала только дочерей, и он ее прогнал. Вторая жена рожала только сыновей. Его дочери стали женами его сыновей, таким образом получается, что в моих жилах дважды течет кровь бога.
Он с гордостью стукнул себя по груди и посмотрел на меня в ожидании ответа. Но он сам научил меня искусству торговли, когда каждый из нас пытался обесценить ставку другого. Вот только на сей раз я не знал, чем ответить на его заявление о том, что он произошел от бога.
Тогда Девара придвинулся к огню, вдохнул сладковатый дым и сказал:
– Я знаю. Твой «добрый бог» живет далеко, среди звезд. Вы произошли не от его плоти, а от его духа. Это плохо для вас. Потому что в ваших жилах не течет кровь бога. – Он наклонился ко мне и сильно ущипнул за руку. Девара часто так делал, и я к этому уже привык. – Но я могу показать тебе, как тоже стать отчасти богом. Ты настолько кидона, насколько я смог тебя воспитать, герниец. Теперь Решамель будет испытывать тебя и решит, захочет ли он, чтобы ты стал одним из нас. Это очень суровая проверка. Ты можешь потерпеть поражение. Тогда ты умрешь, и не только в этом мире. Но если ты ее выдержишь, ты завоюешь славу. Во всех мирах.
В его голосе звучало лихорадочное возбуждение, какое появляется у иных людей, когда они говорят о золоте.
– Как? – против собственной воли спросил я, и он принял мой вопрос за согласие.
Девара долго на меня смотрел, и выражение его глаз, которое я и так-то далеко не всегда мог правильно понять, теперь, в темноте, казалось по-настоящему загадочным. Затем он кивнул, думаю, скорее каким-то своим мыслям, нежели мне.
– Идем. Следуй за мной туда, куда я тебя поведу.
Я встал, собираясь выполнить его приказ, но он не спешил уходить. Вместо этого он велел мне собрать побольше веток с листьями и развести огромный костер. Всякий раз, когда я подбрасывал новые охапки, вверх взлетали столбы ослепительных искр, было так жарко, что я начал истекать потом, ароматный дым окутывал меня с головы до ног. Девара сидел и наблюдал за тем, как я работаю. Потом, когда огонь принялся рычать, точно разъяренный зверь, он кивнул и медленно поднялся на ноги. Подойдя к ближайшему кусту, Девара оторвал толстую ветку и аккуратно вплел в ее листья веточки поменьше. В результате у него получилась палка с зеленым шаром на конце. Он сунул ее в огонь, и она почти сразу загорелась. Держа факел над головой, Девара подвел меня к краю уступа и на некоторое время замер, глядя на раскинувшуюся внизу равнину. На горизонте земля медленно заглатывала солнце. А потом, когда чернильный мрак до краев залил овраги, испещрявшие равнину до самого горизонта, Девара повернулся ко мне. Огонь факела танцевал на ветру, и по лицу кидона метались свет и тени, превращая его в жуткую маску безумного шамана. Он заговорил певучим голосом, не похожим на его обычный.
– Ты мужчина? Ты воин? Пригласит ли Решамель тебя в свои охотничьи угодья или скормит псам? Сильнее ли твои храбрость и гордость желания жить? Потому что именно это и делает кидона воином. Только настоящий воин предпочтет остаться храбрым и гордым, чем согласится жить. Ты хочешь быть воином?
Он замолчал, дожидаясь моего ответа, и я шагнул в его мир.
– Я хочу стать воином.
Широкое плато и степь внизу, казалось, затаили дыхание. Они словно чего-то ждали.
– Тогда следуй за мной, – сказал Девара. – Я покажу тебе дорогу.
Он поднял руку и, как мне показалось, прикоснулся к своим губам, а потом на мгновение замер, и свет факела высветил его орлиный профиль на фоне ночи.
А потом он шагнул в пропасть.
Потрясенный, я наблюдал за его падением, вернее, за летящим вниз светом факела, который держал в своих ладонях ветер, устремившийся вслед за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34