И никто уверенно не скажет, где был тот или иной человек в тот или иной момент времени.
Инспектор Рейкееваген мучился сам, как грешная душа в аду, и без всякой жалости гонял своих людей. Он даже решился на не совсем законный трюк: тайком сфотографировал самых подозрительных людей и отослал снимки в Польшу – в надежде, что главный свидетель кого-то опознает. В этом и состояло смешное дело Роберта Гурского ко мне.
Увы, толку от главного свидетеля не оказалось никакого.
Прежде чем приняться за фотографии, я не удержалась – поделилась с Гурским своей новой идеей:
– Не считаете ли вы, что вашему Юреку-Вагону просто неимоверно повезло?
– Что вы имеете в виду? – удивился Роберт.
– Ну как же, а Марсель Ляпуэн? Представляете, сколько времени пришлось бы инспектору потерять, если бы Ляпуэн сразу же не выложил ему все как есть? Или наврал с три короба? А тот взял и во всем признался. Но сейчас инцидент с гибелью подростка наверняка уже не интересует правосудие, за давностью лет.
– Вероятно, так.
, – А в дальнейшем Марсель только раз воспользовался документами этого, как его, Хелберта Муллера. А что до романа с Нелтье… но это не карается законом.
– Вот именно, – опять согласился со мной Роберт Гурский. – Ляпуэна не назовешь глупцом, он сразу сообразил, что говорить правду для него выгоднее всего. А пользуясь чужим именем, документов он нигде не предъявлял. И диплом получил на настоящую свою фамилию. Разумеется, инспектор проверил его показания, и все сошлось. И насчет родителей проверил, и наследственные дела, и про учебу его узнал. Да, если бы подозреваемые всегда говорили без утайки, насколько легче нам, сыщикам, стало бы жить!
Поскольку тяжкий сыщицкий труд всегда вызывал во мне сочувствие и желание помочь, я, не медля больше ни минуты, уселась за стол и принялась внимательно изучать фотографии подозреваемых.
К сожалению, на снимках сплошь были незнакомые физиономии. Ни одна и рядом не лежала рядом с типом из Зволле. Да, похоже, плохи дела у Юрека-Вагона, лишился он всех своих самых перспективных фигурантов.
Не будучи в силах помочь свидетельством, я решила помочь дельным соображением. Пусть Юрек-Вагон поищет среди тех, кто крутился возле одиноких стариков. Среди той публики, что тесно контактирует с людьми этого сорта.
Гурский вздохнул и сообщил, что именно их портреты я только что и разглядывала: страховщиков, адвокатов, докторов, нотариусов, похоронщиков. И более того, все они знали жертву…

***

Потерпев неудачу с фотографиями, инспектор Рейкееваген не пал духом и переключился на транспортные средства. Прежде всего его интересовали машины. О, это была широкомасштабная акция. И тут, надо сказать, ему опять повезло.
Выяснилось, что на следующий же день после появления «мерседеса» с трупом на парковке у отеля «Меркурий» в полицию позвонил очень взволнованный двадцатилетний житель Зволле. У бедолаги похитили мотоцикл. «Хонду» увели прямо от его подъезда! Парень вернулся домой вечером, оставил мотоцикл на обычном месте за мусорными баками и завалился спать. А на следующее утро мотоцикла и след простыл.
Представьте радость парня, когда оказалось, что его «хонда» нашла себе прибежище не где-нибудь, а на стоянке рядом с полицейским участком в Амстердаме! Парень чуть не окочурился от радости. Этот оригинальный угон не мог не запомниться полицейским, и, как только инспектор принялся изучать дела о похищении транспорта, ему тут же доложили о том странном случае.
Это происшествие стало для инспектора Рейкеевагена исходным пунктом.
– Преступник должен был обеспечить себе средства передвижения, – докладывал мне Роберт Гурский. – Дело было так: оставил «мерседес» с трупом на стоянке, пешком прошел небольшое расстояние, сел на какой-то транспорт и уехал. Значит, транспорт он подготовил заранее. А еще раньше он должен был съездить в Амстердам за жертвой, тогда еще живой…
– Минутку, – перебила я, – а не мог он с ней уговориться встретиться где-то ближе, на середине пути?
Гурский вздохнул.
– На этот счет никаких данных нет, и вопрос этот не дает спать инспектору. Он установил, что Нелтье ван Эйк вышла из своего дома живой, наверняка добровольно, но куда поехала – неизвестно. Возможно, убийца прикончил ее на полдороге между Амстердамом и Зволле, но это лишь предположение. Ее машина до сих пор не найдена, и на этот счет инспектор Рейкееваген особых надежд не питает, он убежден – преступник ее утопил в каком-нибудь безлюдном месте.
– Безлюдных мест там днем с огнем не найти, – заметила я.
Роберт с улыбкой возразил:
– А вот и нет! Пани ведь сама намучилась, не в силах отыскать хоть одну живую душу. Так ведь? Да-да, я понимаю, особые обстоятельства, ночь и дождь… Но не будем об этом. Итак, преступник прихватил у парня мотоцикл и тем решил транспортную проблему. Возможно, он заранее присмотрел этого железного коня.
Я не сдавалась:
– А микроследы?! Ведь он наверняка должен был ехать на мотоцикле с этим… шаром на голове…
Следы, следы… – пробурчал Гурский. – Наш преступник на редкость предусмотрительный негодяй. Ясное дело, он надел на голову шлем, парень оставил его на рукоятке мотоцикла, но прежде мерзавец позаботился напялить под шлем обычный целлофановый пакет. Вот микроследы целлофана эксперты обнаружили. Минутку… Рейкееваген пошел дальше. Вопрос: где все это время, вплоть до убийства, находился «мерседес» Эвы Томпкинс? Убийца ездил на нем или держал в каком-нибудь укрытии, а пользовался другой машиной? Возможно, он прятал «мерседес» там же, где расправился со своей жертвой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78