Кто тебе сказал, что они так обозначали?
— Никто, но ведь должны же они были как-то обозначать! Вот, представь, что ты грабишь и награбила уже для себя множество ценных вещей на всем пространстве от Одера до Волги...
— На Одере тогда еще не крали!
— Ну хорошо, от Вислы до Волги, от Балтики до Балкан. Награбила, говорю, и не хочешь, чтобы твои дружки об этом узнали. Что ты для этого предпримешь?
— Не могу представить, чтобы я что-то подобное могла сделать.
— Ну хорошо, не ты, а эти бандюги. Награбили и куда девают награбленное добро? Прячут где-нибудь! Прячут!
— Ничего подобного! Отсылают в Фатерланд — мамочке, папочке, женушке.
— По почте? Не всегда была почта, не всегда были возможности переслать, не всегда хотелось, чтобы знали об этих посылках. Да и много ли в посылках отправишь? Вот и прятали в укромном месте свои сокровища, обозначая на карте, чтобы потом можно было отыскать.
— Рискованно обозначать на казенной штабной карте.
— Так ведь незаметно!
— Безопасней просто запомнить место.
— Не всегда клад был спрятан только в одном месте. И потом, грабитель не был уверен, что сам явится за награбленным, мог сказать о нем близкому человеку. Ты права только в одном — жаль, что нам попался только один такой крестик. Надо было тебе тогда все карты забрать!
Алиция вдруг разозлилась:
— Да что ты пристала ко мне с этими картами! Если они тебе так нужны, отправляйся сама к Роману и спроси его, не он ли их взял.
— К какому еще Роману?
— Ромек Настермах, мы тогда работали с ним в одной комнате, вернее, в его комнате, он взял меня на работу. В той комнате я и прихватила карту.
— А как мне разыскать этого Ромека?
— Вот уж не знаю. С той поры я его не видела. Раз как-то прислал мне поздравительную открытку из Греции. Но уже давно.
— Очень ты мне помогла, спасибо. Но предупреждаю — я этого Ромека постараюсь разыскать!
Карты он мог и не брать, но вдруг помнит, кто в те годы мог рыться в ваших бумагах. Ты сказала, взял тебя на работу? В газету? Ты хоть название газеты помнишь?
— Ну, знаешь! — обиженно отозвался в телефоне Матеуш, когда по приезде я ему позвонила. — Названиваю тебе и названиваю, а тебя все нет!
— Не было, час назад я вернулась из Дании. А сколько до этого я тебе звонила! И все попусту. Наверное, мы как-то не совпадаем в Варшаве. «Цыганку» помнишь?
— Еще бы! Такие вещи не забываются.
— Вот по этому поводу нам и надо встретиться. Мое предложение как будто смутило Матеуша.
— Понимаешь, у меня очень мало времени. Столько дел, я же приехал всего на две недели. Ты знаешь, я сейчас торчу в Испании...
— Даже если бы ты торчал в Гонконге или еще в каком Синг-Синге! Встретиться нам нужно обязательно, причем тебе придется приехать ко мне, слишком многое надо тебе показать, всего не притащу. И лучше прямо сейчас.
Матеуш смутился еще больше, но я не отставала, в результате чего он нанес-таки мне визит. Правда, в десять вечера и очень недовольный, но и донельзя заинтригованный.
Я не стала тратить драгоценное время на гостеприимство, угощение свела к минеральной воде и сразу приступила к делу. Необходимые для беседы материалы были заранее разложены на столах.
Выслушав мой подробный отчет о последних находках, Матеуш мрачно заметил:
— Если бы собственными глазами не увидел всего этого, решил бы, что ты все придумала.
— Потому и не стала по телефону говорить, — парировала я. — Вот лупа, можешь и Алицин фарфор осмотреть.
Через мою большую лупу очень хорошо просматривался сервант за спинами гостей в довоенной квартире Алициной тетки.
Матеуш послушно осмотрел антиквариат, потом опять вернулся к разложенной на столе документации, и на его лице все явственней проступала паника, переходящая в отчаяние.
— Нет, самое лучшее было бы — немедленно тебя придушить. Свидетелей нет, и никто не докажет, что я это видел. Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что я не имею права не заняться этим?
Отчет я себе прекрасно отдавала, именно потому и заставила его явиться ко мне, пока опять не уехал в свою Испанию. Интересно было знать, что он намерен делать. Потом, пока же боролся с раздражением, ведь на него свалилось новое хлопотное дело.
— Переварил? — доброжелательно поинтересовалась я. — Теперь, может, какую идею выдвинешь?
— Это ужасно! — запричитал Матеуш. — Уж лучше бы получить — доказательства — все пропало, и успокоиться на этом. Ничего не поделаешь, дескать, судьба... А так... Послушай, вдруг они уже не занимаются этим, давно отказались, а?
—Холера их знает, может, и отказались, ведь прошло столько лет. Кстати, ты не знаешь, где Гатя?
Матеуш нервно вздрогнул и укоризненно взглянул на меня:
— Мало тебе этих проблем, еще с Гатей ко мне пристаешь? Не знаю, с тех пор с ней не общался, контракт в Касабланке она порвала и уехала в неизвестном направлении. И только через третьих лиц я узнал, где она сейчас. Ну отгадай, где?
— В Австралии?
— В Канаде, причем с той стороны, где-то на Тихом океане. Вроде бы открыла там какую-то большую контору на паях еще с кем-то...
Теперь я в свою очередь укоризненно посмотрела на Матеуша:
— И ты только что сказал — успокоиться надо? Дескать, судьба? Ничего не поделаешь?
— Не придирайся, ты же заметила, я говорил это неуверенно, заранее огорчаясь из-за новых проблем, свалившихся на меня.
— Так что же будем делать?
Обстоятельный Матеуш ответил не сразу. Напился минеральной воды, еще раз уткнулся в карты, еще раз осмотрел через лупу часы и глубоко задумался. Я терпеливо ждала.
— У меня теперь ведь и личная жизнь есть. Сообщение как-то меня не очень поразило. Дело житейское, личная жизнь у многих есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90