..
- Исключено, в этом возрасте ты ни на какие свидания не ходила! -
категорически возразила моя мамуся.
- Дурочка! Ходила, только никто не знал... Я спряталась. Кто-то
мчался, было темно, светил месяц...
- Туда, где крестовые войны кипят, он мчался при месяца свете... -
ехидно продекламировала Тереза.
Люцина, не отрываясь от окна постучала пальцем по лбу и нетерпеливо
махнула рукой.
- Мчался. Его было видно... Кажется, кто-то гнался...
- Менюшко мчался? - с подозрением спросила моя мамуся.
- Не знаю, кто мчался. Не помню. Зато помню, где это было. Вот здесь,
на этом поле, за сеновалом...
Все, как по команде, повернулись к окну. Люцина показывала пальцем в
проход между углом сеновала и сараем, стоящим с другой стороны двора.
- Там была тропинка между домом и развалинами, он оттуда выскочил и
помчался через поле...
- Через картошку или по ржи? - обстоятельно поинтересовался Франек.
- Кажется, по ржи... Да, по ржи, это был уже август.
- Ну и что? - спросила я после долгой минуты общего молчания. - И где
здесь Менюшко?
Люцина наконец оторвала взгляд от окна.
- Откуда я знаю? Я только рассказываю, с чем этот Менюшко связан. Я
подумаю и вспомню, в чем было дело.
- Не вспомнишь, а придумаешь, - рассердилась Тереза. - Тогда все
запутается окончательно. Почему, когда приезжаешь отдыхать в эту Польшу,
всегда приходится нервничать?
- Как это? - добродушно удивилась тетя Ядя. - Ты же приезжаешь к
родственникам...
- Ох, мчится этот Менюшко по полю или не мчится, пойдем, наконец,
посмотрим на колодец, - не выдержала моя мамуся. - Подумать можно и потом,
в Варшаве...
Остатки от двух колодцев нашлись сразу. Один, новый, с кругами,
находился во дворе, второй - за сеновалом, возле развалин. Между сеновалом
и развалинами был проход. Тропинка вела через небольшой пригорок -
утоптанную часть обломков. Из развалин кое-где торчали куски кирпичной
стены, все густо поросло крапивой, лопухами и молодыми березками. Франек
слегка разгреб землю и предъявил нам остатки каменной кладки.
- Это тот, что новее, - сообщил он, - засыпанный отцом. Старый был
немного дальше.
Он махнул рукой, показывая куда-то на заднюю часть развалин. Там
находилась свалка самого разного мусора, в нескольких метрах за ней
протянулся забор соседнего хозяйства, полностью заросшего акацией. От
места, где когда-то существовал колодец, не осталось никаких следов.
У Франека было такое выражение лица, что посвятить его в вопрос
колодцев было просто необходимо.
- Не смотри на нас так, мы еще не свихнулись, - с горечью сказала
Тереза. - Это просто пунктик моей старшей сестры. С того времени, как
выяснилось, что в Тоньче, в бабкином колодце, с войны лежало барахло...
- Не столько барахло, сколько так называемый клад, - поправила
Люцина. - Еврейское добро, награбленное немцами. Мы его нашли, и теперь
она все время надеется, что в другом колодце найдется клад поблагороднее.
- А с тем что стало? - поинтересовался Франек.
- Сдали государству. Никто его и в руки бы не взял. Хотя там были
хорошие вещи - жемчуг, бриллианты... Очень красивая бижутерия.
Франек тяжело вздохнул.
- У нас вы этого не найдете, - сказал он с сожалением. - Здесь
бриллианты в колодец не бросают.
- Возможно, но моей сестре этого не объяснишь...
- Очень живописные развалины - похвалила тетя Ядя, пройдясь с
фотоаппаратом за коровником. - А что это такое? С войны осталось?
Общими силами мы объяснили ей, что если и с войны, то никто не
помнит, с какой. Может, с одной из шведских. Руины когда-то были жилым
домом - скорее, усадьбой, чем замком, а населяли его предки Франека и
наши. Когда-то они были очень богаты, но это очень давно прошло. По
неизвестной причине они разорились, а вместе с ними разорился и дом. Он
постепенно нищал и начал разваливаться. Средств на ремонт не было. В конце
концов, какой-то из предков рядом с развалившимся домом поставил времянку,
использовав для этого подручные стройматериалы, но не все - часть стен
осталась и разваливалась дальше. Как и любая времянка, дом простоял не
меньше 150 лет и только в послевоенное время его переделали в коровник, а
развалины, продолжающие зарастать травой, остались как память о былом
величии.
- Где-то здесь был вход в подвалы, - вспомнила моя мамуся, - мы там
игрались в детстве. Почему я его не вижу?
- Я там тоже игрался, - подтвердил Франек. - В конце войны, когда
здесь проходил фронт, как раз в это место попала бомба. Снаряды тоже
попадали, но этой куче камней не вредили. Только бомба развалила все
окончательно. Мы еще удивились, что дом не рухнул, хоть и стоит рядом. С
войны все так и осталось. Только с той стороны, когда я строил дом, мы
взяли немного камня под фундамент.
- Хорошо здесь, - сентиментально сказала Тереза. - Так тихо и
спокойно...
Моя мамуся, слегка разочарованная отсутствием третьего колодца,
разгребала палочкой мусор на свалке. Тереза продолжала восхищаться
царящими вокруг тишиной и спокойствием. Люцина углубилась на поле клевера,
созерцая тот путь, который связывал ее с Менюшко. По тропинке за забором я
отправилась к лугу, намереваясь осмотреть предполагаемое место
преступления - заметные издалека камыши.
Зачерпнув туфлями жидкой грязи, я отказалась от осмотра. Вязкая почва
неприятно прогибалась, до камыша я не дошла и удивилась, что преступник не
утонул, транспортируя свою жертву в середину болота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80