Никто не обратил на него внимания, впрочем, со всех сторон подходили и подбегали люди, интересуясь, что здесь происходит. А уже ничего не происходило, представление закончилось.Выдра разыскала в уличной пыли и нежно прижимала к груди останки распоротого медведя и громко рыдала. Муж утешал её По примеру майора я, осмелев, тоже подобралась поближе и уже могла расслышать слова, в которых Выдра изливала свою скорбь: вот теперь пан Станислав будет иметь все основания отругать её, не надо было ей без спросу, тайно, забирать бедного медведя, и что теперь делать, не может же она возвратить игрушку в таком состоянии, нет, рука не поднимется вместо целого и чистого медвежонка отдать вот это распоротое безобразие!— Ну так купим другого, — успокаивал супругу муж. — Отдашь новенького, не плачь. Хорошо, хорошо, ещё сегодня позвоню, чтобы завтра же и привезли. Ладно, сам съезжу, обещаю тебе!Клянусь, в этот момент у меня уши были как у царя Мидаса!(Для незнающих на всякий случай поясню. У царя Мидаса были ослиные уши, и сей прискорбный факт царь старался держать в тайне. Узнал об этом слуга, долго крепился, чтобы никому не проболтаться, не выдержал, побежал на берег озера, выкопал в песке ямку и шепнул в неё: «У царя Мидаса ослиные уши». А после этого тростники на озере оглушительно зашумели: «У царя Мидаса ослиные уши». Тайна перестала быть тайной; А к чему это я? Ага, наверное, такими ушами царь Мидас слышал лучше, чем обычными.) К скверику я направилась не сразу и кружным путём. Фонари светили по той стороне улицы, и окружающее просматривалось нечётко, точь-в-точь как в большинстве польских фильмов, действие в которых происходит преимущественно в ночную пору при выключенном за неуплату электричестве. Думаю, на вылетевший из медвежонка мешочек первым вышел сержант, недаром он держался на некоторой дистанции от драки. Вторым к мешочку подбежал Северин, но без толку, потому что из руки сержанта сокровище выхватил кто-то другой. Подскочил, молча выхватил и кинулся бежать. Сержант глупо крикнул: «Стой, стрелять буду!» — но так нерешительно, так неуверенно, что любой дурак поймёт — не будет он стрелять, так что неизвестный и не подумал остановиться.— Ax! — только и могла я произнести, обращаясь к ближайшему дереву. Это оказалось не дерево, а майор.— Ну и как? — ядовито поинтересовался он. — Вы его опознали?— Разве что внутренним взором, — отозвалась я. — Но ничего, Выдра скажет.И не дожидаясь реакции собеседника, кинулась на улице. Беглец может описать круг и вернуться к машине, например. К моей, например! Майор наверняка не запер дверцу, а тому ничего не стоит вырвать замок зажигания, напрямую соединить проводки… А я очень не люблю, когда торчат проводки. Мало того что торчат, мешают, из них ещё и искры сыплются, я же всю жизнь боюсь электричества. Галопом преодолев трассу, которую так недавно проползла в темпе улитки, я с облегчением убедилась — все в порядке. И села за руль, ничего умнее мне не пришло в голову.Через три минуты майор уже сидел рядом.— В принципе вы правы, — сказал он. — Если наворочено столько, что больше человеку не выдержать, самое лучшее — относиться ко всему с юмором. Другого выхода нет.— Значит, сержант его не догнал, — догадалась я.— Угодил ногой в лисью нору, счастье ещё, что не сломал. С нас довольно и одного в гипсе. Ладно, раз есть надежда получить информацию у той женщины…— А я уже получила, — похвасталась я. И процитировала:— «Пан Станислав теперь будет иметь все основания отругать меня за то, что без спросу взяла медведя». А пан Станислав — это тот самый Бертель, который проживает в Доме художника. И вообще Выдра — женщина порядочная, с преступниками никак не связана, моё же отношение к ней продиктовано исключительно завистью, мне так хочется быть такой же тощей!Машина моя стояла в тёмном месте, сюда уже не проникал свет уличных фонарей, но на лице майора отразилось такое удивление, недоверие и даже осуждение, что я и в темноте его разглядела.— Мне не хотелось бы обижать пани, но вы, часом, не спятили?И такой ужас прозвучал в его голосе, что я сразу все поняла.— Ага, пан предпочитает полненьких. Ладно, чтобы не принимали меня за ненормальную, так и быть, поясню: будь я такой тощей, как Выдра, я могла бы есть, что мне захочется, и не ограничивать себя в выборе блюд. Сколько себя помню — все худею, а поесть я люблю и, как назло, в основном то, от чего толстеют. Всю жизнь у меня был прекрасный аппетит, чтоб ему… И я всю сознательную жизнь вынуждена худеть, живу впроголодь и завидую этой Выдре по-страшному, всеми фибрами или тканями или как их там… Но не думайте, я способна проявить объективность, потому и говорю — она честный человек, и сердце у неё доброе. Но второй раз такого признания от меня не услышите, мой организм протестует!Майор долго молчал. Наверное, бедняга был основательно потрясён и требовалось время, чтобы прийти в себя.— Мне очень нужен Роевский! — сказал он наконец. — То, чему мы только что были свидетелями, представляется совершенно однозначно. Получатель информировал, что ничего не получил, и это вызвало переполох в стане.., скажем так, прежних сообщников. Но вся верхушка находится в Варшаве, и Роевский знает большинство из них. И может узнать все, что ещё нам потребуется. Надо бы связаться с ним.— Телефон! — напомнила я.— Я человек непривычный к роскоши, вот и оставил его дома..— Значит, едем домой.Яцек оказался в «Пеликане» и сразу отозвался. Вчера Мажена работала в вечернюю смену, значит, сегодня с утра до шести. Видимо, он находился у неё, и тот факт, что к майору прибыл одновременно с сержантом, я сочла достойным удивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99