Тем не менее Болек приступил к работе, и вот теперь оказывается, что она совсем не такая, какой представлялась раньше.— Ну? — подгоняла я Болека. — Помню, что ты рассказывал. Так что же произошло?— Да я и сам не могу понять, что именно. Вот и хочу, чтобы пани помогла. Появился босс, и что-то он крутит… Понять пока ничего нельзя, надеюсь разобраться в Морской Крынице. И тут мне пани очень бы пригодилась.— Да какая тебе от меня помощь?— Пока не знаю, мало ли, может, просто как свидетель. А вдруг какой опасный поворот? Вы не трусиха…— А в Морской Крынице будут шастать привидения? Ты и в самом деле ничего толком не можешь сказать?— Не могу. И не потому, что не хочу, сам пока ничего не понимаю. Только вот нутром чую — мне грозит опасность. На всякий случай, там, у моря, мы незнакомы…Непонятная опасность не могла не встревожить меня, я тоже нутром почуяла нежелание вмешиваться в это дело, но море манило. Я не знала, на что решиться, колебалась, Болек уговаривал, особенно напирая на грозящую ему опасность со стороны вредного босса. И наконец пошёл с козырной: там, в Крынице, чует он, перед ним открываются две противоположные возможности — или большие деньги, или небольшой могильный холмик.Эти контрастные возможности заставили меня наконец капитулировать, я решилась ехать к морю, из-за чего и заварилась вся последующая каша. * * * Поскольку я не имела представления, что ждёт меня в Крынице, решила не афишировать своего пребывания там, не поднимать шума, жизнь вести уединённую, во всяком случае на первых порах, пока не разберусь, что к чему. Однако уже одного Зигмуся хватило, чтобы нарушить это благоразумное решение, что уж говорить о знакомом покойнике! Полиции я призналась, что с Гавелом была знакома, и, если выяснится, что умер он не сам по себе, наверняка меня в покое не оставят. Во мне вдруг заговорил внутренний голос, настоятельно повторяя — тут что-то не в порядке. Холера! Если уж заговорил, мог бы и конкретно сказать — что именно. Нет, мне просто необходимо обдумать все в тишине и спокойствии.Судьба распорядилась иначе, мне не повезло. Запирая на ключ свою дверь, я почувствовала, как меня схватили в объятия, и голос Зигмуся произнёс с радостным удовлетворением:— Ну, ну, ну! Теперь не сбежишь! Ищу-ищу, нигде тебя нет. Куда-куда запропастилась? Давно хочу показать тебе своё эссе-эссе, знать твоё мнение-мнение, знаешь ведь, как я его ценю. Отпирай дверь, возвращаемся к тебе-тебе!Как же, разбежалась!Никакие просьбы, никакие доводы на Зигмуся не действовали, это я хорошо знала, требовалось в считанные доли секунды выдумать нечто экстраординарное. У меня схватило живот и я мчусь в аптеку? Только что выловила в голове вшей и бегу за керосином? Только что обнаружила.., что же такое я обнаружила, чтобы подействовало даже на Зигмуся? Крысу? Скунса? О, таракана!— Невозможно! — решительно заявила я, вырываясь из объятий кузена и очень надеясь, что хозяйка меня не услышит. — Представляешь, только что обнаружила в ванной таракана, пришлось нафукать арабским хлорофосом, теперь до вечера не могу войти в квартиру. Надеюсь, на таракана подействует, окно в комнате я оставила открытым, до вечера проветрится. Так что пойдём куда-нибудь в другое место.— Ко мне, ко мне! — обрадовался Зигмусь.— Знаешь, после этого арабского таракана.., то есть, того, арабской вонючки, мне бы хотелось побыть на свежем воздухе.Вопросы здоровья всегда стояли для Зигмуся на первом месте. Забота о здоровье любимой женщины заставила его выпустить эту женщину из объятий, чем я поспешила воспользоваться, и теперь мне оставалось лишь соблюдать образовавшуюся между нами дистанцию.— Кислород! — выкрикивал Зигмусь, поспешая за мной на улицу. — Ты права-права, укрепить ткани бронхов новой порцией кислорода, дыши глубже-глубже, и все будет в порядке-порядке.Оказавшись на улице, я вдохнула полной грудью свежий морской воздух — сама по себе, а вовсе не под воздействием Зигмуся — и почувствовала, как зверски хочется есть. Ну точно, таков уж мой дурацкий организм, всегда вечером хочется есть, знаю же, что вредно наедаться на ночь, но поделать с собой ничего не могу. Возможно, на сей раз я и пересилила бы себя, если бы не Зигмусь.— Знаешь, я бы поела, — заявила я, не успев подумать, что не следовало этого говорить. — На ужин не пошла из-за гостя…Прикусила язык, да поздно. Зигмусь вцепился в меня, по своему обыкновению, как репей в собачий хвост. Ему непременно требовалось знать, что за гость у меня был. Врать не хотелось, да и опасно:Зигмусь со своей настырностью непременно сам бы обо всем узнал и вывел меня на чистую воду.— Так получилось, — неохотно сказала я, — что скоропостижно скончался один из моих знакомых. Его сын приехал, пришлось поговорить с ним.Вчера, когда меня допрашивал на пляже полицейский, я сообщила ему варшавский адрес Гавела. Точно его не помнила, Садыба 115 или 117, да там почтальон найдёт, виллу 1 ввела на Садыбе все знали. Яцека известили телеграммой, о несчастье он узнал сегодня утром, успел допросить ещё в первой половине дня, побывал в полиции, в больнице в Новом Дворе, а потом появился у меня, и мы около часа с ним проговорили. Все эти подробности я Зигмусю сообщать не собиралась.Легко говорить — не собиралась. Зигмусь забросал меня градом вопросов: что за гость, откуда приехал, куда поехал, что теперь делает и от чего умер знакомый. Очень хотелось сказать, что Гавел попал под трамвай, с трудом удержалась. Ох, как же хочется есть! В городке на каждом шагу продавали жареную рыбу, но в эту пору в забегаловках было много народу. Наконец удалось отыскать сравнительно небольшой хвост к одной из жаровен и свободный столик на открытом воздухе, и вскоре я уже сидела над жареным судаком и кружкой пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99