Конечно же, словари! Приезжай, с семи я дома!Раз с семи, то я на всякий случай приехала после восьми. И не увидела в ней и следа кипучей той радости, которой она меня окатила по телефону. Обычной её рассеянности как не бывало, выглядела она озабоченной, даже встревоженной.— Слушай, я боюсь, — тихо сказала она. — Боюсь как не знаю кто. Ты не думай, я отлично помню, что ты у меня была, просто мне требовался повод, чтобы тебя пригласить. А про словари как на грех позабыла. Кстати, ты ими пользуешься?— Постоянно. Пытаюсь с их помощью читать французские и английские детективы, и как раз сейчас у меня завелось кое-что из этого чтива. Не вовремя ты про них вспомнила.— Можешь в следующий раз забрать. Мне они не нужны.— С удовольствием заберу, но, убей меня Бог, ничего не понимаю. Почему тебе нужен какой-то повод, чтобы меня пригласить? А просто так я уже не могу тебя навещать?— Не знаю. Мне страшно. По-моему, за мной все время следят. Я даже уверена.Я поморщилась и пожала плечами:— Ну допустим. А ты что, ведёшь преступный образ жизни, воруешь, собираешься умотать с награбленным? Да пусть себе следят на здоровье, не обращай внимания.— Мне страшно! — упрямо повторила Алиция. Да, с нервишками у неё и впрямь неладно. Она не могла усидеть на месте, то и дело вскакивала, шастала из комнаты в комнату, из угла в угол. Я не собиралась бегать за нею во время разговора, а потому передвинула кресло и пристроилась в соединяющей обе комнаты двери — широкой, в четыре филёнки. Дверь эта всегда была раскрыта настежь и даже припёрта мебелью — Алиция, живя одна, не видела надобности её закрывать.— Чего ты боишься, черт тебя забодай! — потеряла я всякое терпение. — Есть же какие-то основания?Алиция остановилась у комода «антик» и начала переставлять с места на место безделушки.— Боюсь, что я слишком много знаю, — задумчиво протянула она.Я уставилась на неё в полной растерянности.— Ну хорошо, тогда скажи мне что-нибудь из того, что ты знаешь. Будем бояться вместе. В компании веселей.— Не валяй дурака, я серьёзно. И ничего из того, что знаю; тебе не скажу — впутывать не хочу. Я-то узнала про это случайно. Помнишь тот наш разговор, когда я попросила переправлять мне не все письма?— Помню. Ну и что?.. Никаких писем и не было, только одно, от Соланж. Ты его имеешь в виду?— Нет. Были ещё, но они пересылались не через тебя.— Какая разница. Все равно я в этих языках не разбираюсь.— Твоё счастье. А я вот разбираюсь. Одно из писем попало ко мне случайно. Не здесь…Она умолкла, все с тем же отсутствующим видом скользнула по мне взглядом, потом перешла в другую комнату и теперь стала общипывать гвоздики, стоявшие на столике. Я поворотилась в кресле за ней.— Ну и?..— Вдобавок ко всему неясно, кого надо бояться, тех или других. Скорее всего тех, о которых я чересчур много узнала…— …а не других, которые хотели бы узнать столько же? — ухватила я на лету. — На твоём месте я бы со всем этим куда-нибудь обратилась.— Ни в коем разе! — решительно отрезала Алиция. — То есть ты бы, может, и обратилась, а я нет. У меня на этот счёт свои соображения. Кстати, не забывай, ты заодно со мной на виду.Она оставила в покое гвоздики, переместилась к застеклённому шкафу и вытащила свечи. Две длинных красивых красных свечи. Я снова развернулась вслед за ней, и взгляд мой упал на стенку рядом со шкафом.— О! — я была приятно удивлена. — Я вижу, ты почище меня увлекаешься контрастами!Из свежевыкрашенной стены торчал безобразной величины крюк — на такой запросто можно было подвесить тушу мамонта. Наверняка выдержал бы. И на таком вот крюке, на изящном красном шнурочке, висела пара хорошо мне знакомых кастаньет. Этот одиноко торчащий крюк я давно приметила и все ждала, что на нем окажется зеркало в мраморной раме или что-то подобное, но уж никак не вещица весом в пятьдесят граммов. Алиция перехватила мой взгляд и рассмеялась.— Здесь раньше висела та пошлая мазня, помнишь? Закрывала дырку в стене. Пошлятину я выкинула и собиралась повесить какую-нибудь картину взамен, но пока не нашла подходящей, а если в стене есть крюк, то на нем должно что-то висеть, логично? Не пропадать же ему зря. Погоди. Сейчас угощу тебя кофе.Она положила на стол вынутые из шкафа свечи, достала чашки. Я следила за её действиями со снисходительной иронией — вполне понятной, если учесть, что на столе уже были две чашки, выставленные пару минут назад.— Алиция, приди в себя, — со вздохом сказала я. — Или ты это на случай, если мы вдруг начнём двоиться?— Ох, что это я, — удивилась Алиция и вернула чашки на место. — Пойми ты наконец, я боюсь! Места себе не нахожу! Вся на нервах!— А моё лекарство пьёшь?— Осталось на самом донышке. Помогает, но ненадолго. Перед сном принимаю двойную дозу, иначе заснуть не могу. А только усну, кошмары донимают. Просыпаюсь — и снова пью. Да, так что я собиралась сделать?— Кофе меня угостить. Наверно, для этого надо поставить воду.На кухню я за ней не поплелась, сидела в кресле между двумя комнатами и, мобилизовав все свои мыслительные способности, напряжённо думала. Наконец мне показалось, что я до чего-то додумалась. Её скупые намёки наводили на кой-какие смутные догадки, и от этих догадок мне стало нехорошо. Неужто Алиция и вправду влипла в серьёзную историю? Да, дело неладно.Я закурила и, поискав глазами пепельницу, увидела её на столике, придвинутом к двери. Я потянулась за ней, и тут взгляд мой упал на дверной косяк. И косяк, и филёнки были новые, из натурального благородного дерева, покрытого прозрачным бесцветным лаком. Я всегда питала слабость к хорошему струганому дереву, к его изысканному рисунку. Погруженная в свои мысли, я машинально постучала по дереву ногтем, провела пальцем по слоистым завиткам, наткнулась на сук, взглянула — да так и прикипела глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12