- Да у него тут полбака! - крикнул парнишка со шлангом. Долговязый усмехнулся и, будто что-то припоминая, стал говорить вкрадчивым голосом:
- Сейчас займемся поиском сущности, полковник. Мне кажется, ты уже начинаешь просыпаться, вот так, пониже, и спину держи прямо. Но это только кажущееся пробуждение, вроде ты и не спишь, а на самом деле спишь, то есть твое собственное Я не проснулось. Так ты и жил всю свою жизнь, встать! Сесть! Встать! Сесть! Ты как машина, только очень плохая, вроде жигулей. Ты весь во власти эмоций, тебе страшно, и ты можешь только рефлексировать.
Воропаеву действительно теперь стало страшно.
- Но не пугайся старик, мы тебя освободим, ведь на самом деле весь этот мир тебе снится, а когда ты проснешься, ты увидишь, что ничего вокруг попросту нет. Но для этого постарайся сосредоточиться, например, на правой ноге. Да не дрыгайся, и не на левой, а на правой, нет, не понимает, можно и помочь...
Долговязый выстрелил Воропаеву в правую ногу. Тот схватился руками за обожженную правую голень.
- Ага, обратил внимание. Заметь, полковник, из чего состояла твоя жизнь? Тебе все время чего-то надо было от жизни, ты догонял, они убегали, а зачем ты их догонял, для тебя это было не важно.
Воропаев упал на асфальт. Отсюда снизу были видны непропорционально массивные ботинки долговязого, зашнурованные по десантному, зигзагом.
Чуть левее от рифленого каблука в полумраке маячил задний мост Мерседеса и еще пара ног у колеса. Он повернул голову к жигулям. Те превратились в насекомых неестественно больших размеров. Одно обречено, как корова на бойне, опустило голову, а другое выпустило тонкий упругий хоботок и высасывало что-то из-под кожи жертвы.
Внезапно с неба обрушился багровый огненный шар и рассыпался на тысячи блистающих в ночи звезд. Это был окурок долговязого. Воропаев понял, что наступил конец. Послышалось сирбание по дну бензобака. Потом долговязый крикнул:
- Ист! - и раздался выстрел.

38
Поеживаясь, они с Серегой стояли на ступеньках университета, окутанные хмурым ненастным утром, и с удивлением разглядывали демидовскую конструкцию на месте Ломоносова. Петька "для сугреву" бегал вокруг чугунного студента. Тот, вопреки всему, упорно читал раскрытую чугунную книгу, а его чугунная подруга упорно заглядывала через плечо в неизвестный чугунный текст. Впрочем, сейчас Андрею казалось, да что там казалось - то были точно последние читатели в России. Петька как раз залез на колени к студенту-великану и тоже стал смотреть в книгу.
- Эй! - крикнул Петька и вдруг замолк.
- Что там? - Забеспокоился Серега, ревниво взглянув на не сожженную книгу.
- Нет ничего, - протухшим голосом почти прошептал мальчонка.
В этот момент на площадь перед университетом выехал воропаевский жигуленок. Шестерка как-то странно скособочилась, как если бы у нее не было одного колеса. Выписав замысловатый зигзаг, она повернулась покрывшимся паутиной лобовым стеклом ко входу и собралась уже по ступенькам забираться наверх. Андрей отступил, а Серега едва успел отпрыгнуть в сторону. Жигуль ударился бампером в гранитный бордюр и встал намертво. При этом опять рвануло за зданием цирка.
Когда Андрей открыл дверцу, ему на руки вывалилась плешивая голова Вениамина Семеновича. Потом они вместе с Серегой выправили полковника обратно, и тот прошептал окровавленными губами...
- Не успел...
- Что случилось, Вениамин Семенович? - глупо спросил Андрей.
- А, Умка, - тот через силу улыбнулся, - Тамбовские теснят братву... не яс... надо уходить так... они на ... - На чем? - переспросил Андрей. Но Воропаев потерял сознание. Из высоких дубовых дверей выбежала Даша и, сняв с себя платок, перевязала голову Воропаеву. Тот был немного смешон и напоминал Фому из села Степанчикова. Но Андрею сейчас было не до смеха. Воропаев что-то шептал. Он наклонился поближе. - Андрюша, - Воропаев еле двигал толстыми потрескавшимися губами - Ты остался теперь один, а я не смог, не смог, я хотел тебе сказать, Умка, про Золото Мира, помнишь, ты говорил, ты... -Воропаев приподнял голову и посмотрел Андрею в глаза,
- ...ты не стесняйся своей жалости никогда, все другое приложится, а она и есть единственное Золото этого Мира... С южной стороны, от второго гуманитарного, послышался автомобильный гул. Поблескивая хромированными скулами, впрочем, уже изрядно помятыми, через университетскую площадь, как звено истребителей, неслись три фордовских джипа. Из джипов пальнули для острастки по чугунным композициям. Одна из пуль попала в книгу, за которую спрятался Петька.
- Сволочи, - ругнулся Воропаев и выстрелил несколько раз куда-то в направлении Сетуни.
- Не стой, Умка, уводи людей...
Воропаев глухо прохрипел и закрыл навсегда глаза.
Ветер усилился. Далекие разрывы и треск стали перекрываться каким-то новым неотвратимым гулом. Теперь он был низким и как будто живым. То есть в нем определенно слышались утробные булькающие звуки. И источник был не здесь, у гигантского здания на Ленинских горах, а где-то там, вдали, откуда примчалось первое звено джипов.
В этом бессмысленном шуме продрогшие от холода и страха люди не услышали лошадиный топот и не заметили, как на площади появились двое всадников и пес. Рядом с Катериной гарцевал Вадим на черном коне. Они красиво кружились: белый и черный, он и она, будто вальсируя под музыку разрывов далекого моторного гула.
Петька с чугунного монумента крикнул:
- Я же говорил, Кришнамурти вернется!
Андрей, у которого по непонятной причине оказался в руках воропаевский ТТ, обернулся и впервые увидел Учителя. Многие месяцы он представлял его то седобородым рериховским старцем, то индейцем в обшарпанных мокасинах, а то и просто каким-то нечеловеческим субъектом, а тут был обычный гражданин, лет тридцати, с непримечательным лицом, лишь глаза были спрятаны за черными очками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54