— Странные слова для священника, — проронил могильщик.О'Брайен зажег сигарету.— Да, но Да Коста — не обычный священник. Джон Делвин, ризничий прихода Святой Анны, рассказал мне о нем. Он был коммандос или что-то вроде этого во время войны. Он сражался вместе с Тито и участвовал в югославском сопротивлении. После этого он попал в английскую коллегию в Риме. Ему предстояла блестящая карьера в какой угодно стране. Но он избрал деятельность миссионера.— И куда же его направили?— В Корею. Он был в китайском плену в течение пяти лет. Затем он занял какой-то административный пост в Риме, чтобы передохнуть, но такое занятие не пришлось ему по нраву. И он добился назначения в Мозамбик. Думаю, его дед был португалец. Во всяком случае, языком он владеет.— А что с ним произошло там?— Ну, его выслали. Португальские власти нашли, что он слишком симпатизирует мятежникам.— А что он делает здесь?— Он кюре при церкви Святого Имени.— В этой груде развалин? — воскликнул могильщик. — Да ведь она существует только за счет казней! Если на воскресной мессе он имеет десяток прихожан, то это настоящая удача!— Вот именно! — заявил О'Брайен.— А, я понял! Они таким образом давят на него, ведь так?— Это редкий человек, ему цены нет, и он не заслуживает пренебрежения, — сказал О'Брайен.Ему порядочно надоел этот разговор, от которого он очень устал, хотя и не понимал сам — почему.— Будет лучше поскорее засыпать эту могилу.— Чего? Под таким ливнем? — возмутился могильщик. — Разве нельзя переждать немного?— Нет, ни в коем случае!О'Брайен повернулся и пошел прочь, в то время как могильщик, проклиная всех и вся, убрал брезент и принялся за работу.Вообще-то отец Да Коста любил прогуливаться под дождем. Это укрепляло в нем сознание безопасности и защищенности. Что-то из детства, как ему казалось. Но сегодня все было по-другому. В этот день он чувствовал себя не в своей тарелке, он был взвинчен. И еще это происшествие на кладбище расстроило его.Он остановился, чтобы закурить, довольно неловко из-за зонтика в левой руке. Он решил не так давно выкуривать за день не больше пяти сигарет — они оставлялись на вечер, — и это было удовольствие, предвкушаемое долгие часы, но в таких обстоятельствах...Он дошел до наиболее старой части кладбища, которую он обнаружил месяц или два назад; это место его восхитило. Там, под великолепными соснами и кипарисами находились прекрасные памятники в готико-викторианском стиле, мраморные ангелы, бронзовые фигуры Смерти. И это очень сильно отличалось от других, более современных надгробий. Каждая могила вызывала у проходящего странные, сентиментальные переживания.В углу аллеи между кустарниками и рододендронами он остановился. Там не было ни единой живой души. В десятке метров аллея делала развилку, открывая особенно интересный памятник: две мраморные колонны обозначали дверь, а рядом — фигура пожилой женщины, встающей из своего кресла.Какой-то мужчина в темном пальто и без шляпы, преклонив колено, стоял лицом к памятнику. Все было тихо, и только дождь стучал по мокрой земле; отец Да Коста замер, не желая потревожить посетителя в минуту душевной скорби.А затем произошло нечто необъяснимое. Из-за надгробия появился священник. Это был еще довольно молодой человек в черной шляпе и черном непромокаемом плаще, надетом поверх сутаны.То, что случилось затем напоминало кошмар, никоим образом не связанный с реальностью. Человек у могилы поднял глаза, а в это время священник вытащил пистолет с глушителем. В момент выстрела раздался глухой хлопок. Осколки черепа и брызги мозга разлетелись по земле, а жертва упала навзничь.Отец Да Коста издал сдавленный крик, но было поздно:— Нет, во имя любви Господней, нет!Молодой священник, который склонился над жертвой, вздрогнул и подняв глаза, заметил Да Косту. Его рука тут же подняла оружие, и пока он прицеливался, Да Коста глядел в бледное лицо смерти с черными дырами-глазами.Затем по непонятной причине пистолет опустился, хотя священник даже не успел прочесть молитву. Убийца наклонился, чтобы поднять что-то с земли. Черные глаза еще какое-то время задержались на священнике, затем незнакомец торопливо отступил за надгробие и исчез.Отец Да Коста отбросил зонт и склонился над трупом. Кровь текла из его ноздрей, глаза были полузакрыты, но, однако, человек еще дышал.Пастор начал читать отходную молитву: «Отойди, душа христианская, во имя Господа, Отца Всемогущего, создавшего тебя...» И при этих словах дыхание умирающего прервалось. * * * Фэллон шел по аллее к северному выходу с кладбища; он двигался быстро, но не слишком. В этом не было необходимости, его отлично скрывали рододендроны, да и маловероятно, что в такую погоду он кого-нибудь встретит.То, что священник оказался свидетелем, было довольно неприятно. Так сказать непредвиденная случайностью. Фэллон подумал с иронией, что незачем тщательно разрабатывать план — всегда случится что-нибудь неожиданное.Он вошел в рощицу у кладбища; там его ждал грузовичок, спрятанный на тропинке. За рулем никого не было, и он нахмурился.— Уорли! Где вы? — позвал он вполголоса.Человечек в плаще и кепке возник среди деревьев, он задыхался от бега; в руках его был бинокль. Он прислонился к крылу автомобиля, чтобы перевести дух. Фэллон потряс его за плечо.— Где вас носило, черт возьми?— Я следил за вами, — выдохнул Уорли, показывая на бинокль. — Это приказ мистера Мигана. Этот священник. Он видел вас. Почему вы не убили его?Фэллон открыл дверцу и толкнул его за руль.— Заткнитесь и отваливайте!Он обошел автомобиль, открыл заднюю дверцу, сел и захлопнул ее, пока мотор заводился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55