— Но мы-то говорим об убийце, монсеньор! Об убийце и об организации, дела которой ужаснули бы вас.— Сомневаюсь, — сказал каноник с легким смешком и поднес к трубке еще одну спичку. — Странно, но большинство людей считают, что священники некоторым образом находятся вдали от событий мирских. Мне приходилось за одну неделю сталкиваться с таким количеством страшных дел, какое с обычным человеком не случается за всю его жизнь.— Очень интересно, — проворчал Миллер, — но я не вижу связи.— Хорошо, инспектор. Вот сами посудите. Во время войны я находился в немецком лагере для заключенных, и все наши планы побега проваливались, потому что кто-то ставил руководство в известность обо всех проектах...Он поднялся и, тяжело опираясь о трость, пошел к окну.— Я знал, кто это, я знал это в течение долгих месяцев. Этот человек признался мне во всем на исповеди.— И вы ничего не сделали? — воскликнул Миллер, искренне шокированный.— О, я очень старался вразумить его, но больше ничего сделать не мог. У меня не было возможности как-нибудь дать знать другим, даже намекнуть на то, что происходит. Вы что же думаете, такой груз на душе было легко носить? Я признаюсь вам, инспектор: и недели не проходит, как кто-нибудь мне признается в чем-нибудь незаконном.Миллер встал.— Значит, вы не можете нам помочь?— Я не говорил этого. Я побеседую с ним. Я выслушаю его. Подождите, пожалуйста, если вас не затруднит, в другой комнате. Это займет несколько минут.— Хорошо, но мне хотелось бы встретиться с ним в вашем присутствии, прежде чем мы уйдем.— Как угодно.Они вышли, и О'Хэллоран нажал кнопку переговорного устройства.— Я готов принять отца Да Косту.Это было грязное дело, и он чувствовал себя очень подавленно. Он посмотрел на сад под дождем и спросил себя, что он может сказать отцу Да Косте. Дверь позади него открылась. Он медленно обернулся.— Ах, Майкл, черт побери, что мне с вами делать?— Сожалею, монсеньор, но эта ситуация от меня не зависит.— Такие ситуации никогда ни от кого не зависят, — пробормотал каноник, снова усаживаясь на место. — Это правда, что они подозревают? Это дело связано с исповедью?— Да, — просто ответил отец Да Коста.— Так я и думал. Конечно, инспектор прав. Это единственное разумное объяснение, — произнес О'Хэллоран с глубоким вздохом. — Думаю, что он пойдет до конца. Вы готовы к этому?— Естественно, монсеньор.— Ну так покончим с этим, — объявил каноник и снова нажал на кнопку. — Пригласите старшего инспектора и инспектора Фитцджеральда... В этой истории присутствует доля черного юмора, не так ли?— Вы так думаете, монсеньор?— Конечно, сами подумайте. Вас направили в храм Святого Имени в качестве дисциплинарного взыскания, так ведь? Чтобы вы приняли урок уничижения, и вот, пожалуйста, — вы снова по уши увязли в скандальной истории! Здесь я пользуюсь выражением епископа.Дверь открылась, и появились Миллер и Фитцджеральд. Миллер кивнул отцу Да Косте.— Здравствуйте, отец мой.Каноник О'Хэллоран поднялся, сознавая, что этого требует ситуация.— Я обсудил положение вещей с отцом Да Коста, господин старший инспектор. Если быть откровенным, то мне кажется, что здесь ничего не поделаешь.— Понима... Господин кюре, я вас в последний раз спрашиваю: вы готовы помочь нам?— Сожалею, инспектор, — ответил Да Коста.— Я тоже, отец мой, — сказал Миллер ледяным официальным тоном. — Мы обсудили ситуацию с моим руководством, и вот что я решил. Рапорт обо всем этом и о вашей роли в данном деле завтра будет положен на стол генеральному прокурору, чтобы он принял меры, которые сочтет необходимыми.— Как вы думаете, к чему это приведет? — спросил О'Хэллоран.— Думаю, что есть все шансы получить ордер на арест отца Да Косты по обвинению в сообщничестве и укрывательстве преступника.Лицо каноника омрачилось, однако он медленно покачал головой.— Вы напрасно теряете время, инспектор. Этого никто не допустит. Никогда вам не выдадут такого ордера.— Увидим, монсеньор.Миллер повернулся и вышел в сопровождении Фитцджеральда.О'Хэллоран вздохнул и снова опустился в кресло.— Ну вот. Теперь нам остается только ждать.— Сожалею, монсеньор.— Знаю, Майкл, знаю. Могу ли я чем-нибудь помочь вам? Хоть чем-нибудь?— Вы исповедуете меня, монсеньор?— Конечно.Отец Да Коста обошел письменный стол и преклонил колени. * * * Когда Фэллон вошел в церковь, Анна играла на органе. Это была всего лишь репетиция, упражнение. Она разучивала религиозные гимны, они были очень простые. Он сел в первый ряд, чтобы послушать, и через несколько секунд она внезапно прервала занятия.Он поднялся по ступеням на хоры.— Проклятье жизни любого органиста — это религиозные гимны, — сказал он.Она порывисто обернулась на голос.— Вы пришли рано. Дядя Майкл сказал, что ждет вас в час.— Но у меня нет других дел.— Хотите поиграть? — предложила она поднимаясь.— Нет, не сейчас.— Хорошо. Тогда прогуляйтесь со мной. Мне надо побыть на воздухе.Пальто Анны было в ризнице. Он помог ей надеть его. Дождь шел как из ведра, когда они вышли, но она, казалось, даже не замечала этого.— Куда вы хотели бы пойти? — спросил он.— Здесь очень хорошо. Мне нравится гулять на кладбище. Здесь такой покой.Она взяла его под руку, и они пошли по аллее между памятников в викторианском стиле и надгробных плит. Ветер гнал листья, насыпал их на могилы, и листья были похожи на маленькие живые существа, умеющие летать по воздуху.Они остановились у старого мраморного мавзолея, Фэллон закуривал сигарету, и в этот момент у бокового портала показались Билли в компании с Уорли. Заметив Анну и Фэллона, они торопливо отступили в укрытие.— Видишь, он еще здесь, — прошептал Уорли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55