– В основном они живут за счет доходов от аренды. Это означает, что у помещиков есть только два способа увеличить доходность своих вложений. Первый – поднять арендную плату. Второй – попробовать поставить на широкую ногу разведение овец или крупного рогатого скота.
– А это означает выселить своих арендаторов? – предположил Клей.
Большой Шон мрачно кивнул:
– Примерно так обстоит дело, полковник.
– Но наверняка существуют законы, защищающие людей от несправедливого обращения?
Кевин Роган резко рассмеялся, и его отец продолжил:
– На практике арендаторы всецело зависят от милости своих помещиков. Им приходится платить непомерную арендную плату, в результате у них остается лишь столько, сколько нужно, чтобы не умереть с голоду. Им приходится вводить навязанные усовершенствования и покорно наблюдать, как из-за них повышается арендная плата.
– Но должны же быть какие-то легальные методы борьбы с таким положением вещей, – воскликнул Клей. – Как насчет политики? Ведь они имеют своих представителей в парламенте, не так ли?
– На тех, у кого есть право голоса, оказывают давление, – сказал ему Шон Роган. – Вся эта порочная система обеспечивает господство помещичьего класса, и люди вроде Гамильтона и Марли могут тиранствовать и наводить ужас на сельских жителей своими наемными головорезами, выписанными из Шотландии и Англии.
В наступившем молчании Кевин Роган с горечью добавил:
– Теперь вам должно быть понятно, почему я воспринял замечание Гамильтона насчет покровительства с такой иронией. Англия вцепилась в нас, потому что ей всегда не нравилось что-либо отдавать. Из-за системы землевладения, навязываемой нам вот уже не одно столетие, весь народ прозябает в нищете, и каждый год тысячи людей эмигрируют.
Клей покачал головой и рассудительно сказал:
– Перед лицом таких аргументов мне нечего сказать.
– Выпейте еще, полковник. – Шон Роган наполнил стакан Клея. – Для среднего англичанина ирландец – дикий головорез, животное, которое живет на картофеле. Это такой же великий миф, как и тот, согласно которому все англичане – джентльмены. Чего они не понимают, так это того, что сто акров, засаженные картофелем, прокормят в четыре раза больше людей, чем сто акров, засаженные пшеницей. – Он пожал плечами. – Правда, если картошка не уродилась, мы живем впроголодь.
Клей отхлебнул еще виски и медленно проговорил:
– А как насчет сэра Джорджа Гамильтона? Почему вы так сильно друг друга ненавидите?
– Потому что он обращается с нами как с животными – со всеми нами. Он – некоторое подобие Бога, а мы – отбросы. Особенно он ненавидит меня, потому что мне принадлежит эта лощина, и он не может тронуть нас здесь. – Шон покачал головой и мрачно добавил: – После того как призовешь дьявола, приходится платить ему по счету, что Джордж Гамильтон обнаружит довольно скоро. Его час придет.
– А вы не слишком суровы к нему? – спросил Клей. – Насколько мне известно, кто-то пытался убить его и по ошибке застрелил его жену. По крайней мере, его горечь и ненависть можно понять.
Шон Роган резко рассмеялся:
– Когда в нее попала пуля, которая предназначалась ему, это было лучшее, что когда-либо случалось с несчастной женщиной. Он годами отравлял ей жизнь. Боже правый, полковник, вы видели, в каких условиях живут его арендаторы. Неужели вам нужны еще какие-то доказательства того, что он за человек?
Клей тяжело вздохнул:
– Наверно, было глупо с моей стороны думать как-то иначе, но в его изложении смерть жены выглядела совсем по-другому. А еще он сказал, что дружил с моим дядей.
Молодые Роганы, которые с интересом следили за разговором, дружно расхохотались.
– Ах вот оно как – друзьями? – переспросил Кевин. – Да ваш дядя огрел его хлыстом по физиономии посреди деревни на глазах у всего честного народа. Одна семья была выселена, и женщина умерла при родах по дороге в Голуэй.
Глаза Клея сузились, когда тревожная мысль вдруг закралась ему в голову.
– А этот пожар, который опустошил Клермонт, – как он начался?
Шон Роган пожал плечами:
– У каждого есть свои соображения на этот счет. Ваш дядя жил бобылем, со старой женщиной, которая вела хозяйство, ведь для него настали трудные времена. Если бы не внезапный ливень, там вообще бы ничего не осталось.
– И вы предполагаете, что сэр Джордж имел к этому какое-то отношение?
– Я ничего не предполагаю, – сказал Шон Роган, – за исключением того, что это очень впечатляющее совпадение.
Клей встал и прошел к огню.
Он смотрел в его пылающую сердцевину, думая о своем дяде, старом, больном и одиноком, отчаянно пытавшемся спасти дом, бывший для него всем, когда пламя занялось в ночи. Клей бросил сигару в огонь и повернулся с мрачной усмешкой:
– Как вы говорите, у каждого человека должны быть собственные соображения на этот счет. – Он прошел обратно к столу. – Вы мне вот что скажите: распространяется ли ваша неприязнь к сэру Джорджу на его племянницу?
– И как ее только угораздило быть его родственницей, вот чего я никак не возьму в толк, – сказал Шон. – Вы не найдете в Драморе ни одного человека, который бы не сказал доброго слова про мисс Джоанну.
Клей поднял свой стакан, допил виски и подумал о кое-чем другом. Он улыбнулся:
– Кстати, где Кохан достает такое великолепное французское бренди?
– Да откуда же нам это знать, полковник? – сказал Кевин.
Клей пожал плечами:
– Просто к слову пришлось. Я подумал, не имеет ли оно какого-то отношения к шхуне, которую выгружали на моих глазах прошлой ночью не далее чем в трех милях отсюда.
На какой-то момент все притихли, а затем Кевин громогласно расхохотался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59