— Помогите, святой отец! Ради Бога, помогите мне. Я уже не в силах это все вынести.Ван Хорн бросил на нас взгляд, в нерешительности помялся, а затем повел девушку в палатку. * * * Из палатки некоторое время слышались сдавленные рыдания. Затем они прекратились, и до нас стали долетать приглушенные голоса. Не желая быть невольными свидетелями чужого разговора, мы подсели к костру и стали молча потягивать горький кофе, сваренный Викторией.Прошло, должно быть, не менее получаса, прежде чем полог палатки откинулся и из нее появилась сначала Чела де Ла Плата, а за ней Ван Хорн. Чела, явно стараясь избежать моего взгляда, поспешила к дереву, к которому Начита привязал ее лошадь.Ван Хорн направился за ней. Девушка резко обернулась и попросила у него благословения. Он с готовностью поднял руку с тремя сомкнутыми пальцами и перекрестил Челу.— Хвала Всемогущему Господу, Отцу и Сыну и Святому Духу! — четко прозвучали по-латыни в ночном воздухе слова Ван Хорна.Взобравшись на лошадь, Чела пустила ее в галоп. Ван Хорн некоторое время смотрел ей вслед.Я направился к нему, но не успел открыть рта, как он опередил меня:— Надеюсь, ты и Янош сможете прийти завтра к девяти утра. На всякий случай. До этого встречаться нам не следует.Он хотел было уйти, но я придержал его за рукав.— Подожди. Что это все значило?— Ты сам слышал, она приехала сюда, чтобы предупредить об опасности.— Я имел в виду не это, а то, что вы делали там, в палатке.— У нее накопилось много невысказанного. Она давно не разговаривала со священником. Только и всего.— Уж не хочешь ли сказать, что ты исповедовал ее?Ван Хорн, повернувшись, схватил меня за рубашку и уставился на меня:— Это тебя удивляет, Киф? А что я, по-твоему, должен был делать? Отказать ей?Я видел, какие страдания причиняли ему мои назойливые расспросы.Оттолкнув меня, он взревел:— Что в этом странного? Завтра в половине десятого мы все можем оказаться мертвецами.Я стоял и молча наблюдал, как его фигура удаляется от нас, все больше растворяясь в лунном свете. Меня вдруг охватило такое горькое чувство одиночества, какого, наверное, я еще ни разу не испытывал. Хотя нет, не совсем так, нечто подобное уже было. Правда, давно... Мне вспомнилась площадь в Драмдуне, поливаемая дождем, и лежащее передо мною тело убитого брата.Я залез в палатку, лег на одеяла и уставился глазами в темноту. Вскоре пришла Виктория и принесла мне теплого питья, похоже, с какими-то снотворными снадобьями, потому как, выпив его, я через несколько минут забылся в глубоком сне. Глава 13 Я проснулся под легкую барабанную дробь дождя. Сквозь старую брезентовую ткань палатки внутрь струился сероватый свет наступившего утра. Уставившись взглядом на верхний конец шеста, подпирающего палатку, я некоторое время пролежал, нежась на одеялах, а затем попытался вытянуть руки, но не смог. Что-то мне мешало.На какое-то время мне показалось, что это сон, но когда, неистово дернув ногой, я не смог и ее освободить, мне стало понятно, что я не сплю и лежу в палатке, повязанный по рукам и ногам. Я было хотел закричать, но в этот момент брезентовый полог откинулся, и в палатку вошел Начита. Подойдя ближе, он с серьезным лицом склонился надо мной.— Где она? — решительным голосом спросил я.— Собирает хворост у водопада, сеньор.Я сделал попытку подняться, но Начита закачал головой:— Сегодня утром вы не пойдете в Мойяду. Она этого не допустит.С трудом подавив в себе раздражение, я спросил:— Который час?— Скоро девять, сеньор.— Ради Бога, Начита, развяжи меня.Дальше умолять его мне не пришлось, потому что он тут же поднялся и тихо вышел из палатки. Мне ничего не оставалось делать, как попытаться освободиться самому. Я напрягся и, извиваясь, раскидал одеяла в разные стороны. Высвободиться из-под них мне большого труда не составило, так как Виктория, видимо боясь причинить мне неудобства, связала мне руки на груди.Неуклюже протиснувшись головой во вход, я вывалился из палатки и уткнулся лицом в мокрую землю. Над костром, чтобы прикрыть его от дождя, на подпорках был натянут брезент, и по его краям непрерывным потоком стекала вода. С горных вершин вниз клубами, застилая все вокруг, спускался густой туман.Я попытался присесть, но Начита, завидев меня, отвернулся от костра, приблизившись, подхватил мой локоть и принялся заталкивать меня обратно в палатку. В этот момент из-за деревьев со связкой хвороста в руках появилась Виктория. На ней была старая шерстяная накидка. От дождя ее прикрывало соломенное сомбреро.— Что ты, черт возьми, хочешь этим доказать? — раздраженно спросил я.Бросив на землю хворост, она молча опустилась на колени и стала подбрасывать ветки в огонь.— Ты, помнится, вчера вновь обрела дар речи. Или уже забыла? — сказал я и подался корпусом вперед. — Отвечай же, сука.Удар Начиты пришелся мне по губам. Она резко кинулась к нам и, оттолкнув старого индейца, встала между нами. Виктория заговорила медленно, тщательно подбирая слова. Голос ее звучал отрешенно:— Сегодня утром твой друг погибнет. Это точно.— А я нет. Не так ли?Неожиданно Начита вскинул винтовку, но было уже поздно. Под копытами лошадей в ручье забурлила вода, и выскочившие из-за деревьев всадники плотным кольцом окружили стоянку. Их было не меньше тридцати. Лица двух-трех из них мне были знакомы. Однако среди них я не увидел Юрадо, и это меня насторожило. Всадники расступились, пропуская вперед Томаса де Ла Плата.Одет он был как обычно, если не считать плаща с капюшоном кавалерийского офицера, накинутого на плечи. Спереди плащ был не застегнут — видимо специально, чтобы Томас в случае необходимости мог быстро выхватить оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67