Мне удалось распахнуть ставни на окнах, сломав при этом пару планок, и пустить в комнату порцию свежего воздуха. Я взмок от пота. Револьвер в кожаной кобуре, подвешенной на плече под правой рукой, больно намял мне бок. Скинув пиджак, я с облегчением отстегнул кобуру и положил ее на кровать.Когда-то номер предназначался для более важных постояльцев, так как имел собственную ванную, в которую вела дверь в дальнем углу комнаты. Теперь на всем лежал отпечаток запустения, свойственного дешевым номерам гостиниц всего мира. Было такое впечатление, что здесь никто никогда не останавливался. Непонятно почему, я возжелал теплого и ласкового дождя, который бывает в графстве Керри. Хотелось встать и, открыв глаза, подставить ему лицо так, чтобы струи воды попадали в рот. Но это только мечты, причем самые глупые.Как и на всей гостинице, на ванной комнате лежала печать былого великолепия. Пол и стены были выложены итальянской плиткой с изображением беззаботных нагих херувимчиков, протягивающих друг другу виноградные гроздья. Ванна, испещренная трещинами, была достаточно большой, чтобы целиком в ней поместиться. Большую часть латунной арматуры разворовали, но тем не менее при повороте ручки крана из позолоченной пасти льва начинала хлестать тепловатая вода бурого цвета.Я вернулся в спальню, стянул с себя всю одежду, надел старый халат. Затем вернулся в ванную, прихватив с собой кобуру с револьвером, — от старых привычек избавиться трудно.Вода в ванне была такого темного цвета, что разглядеть дно было невозможно. Не раздумывая, я залез в нее, вытянулся, насколько было возможно, и стал разглядывать потрескавшийся надо мной потолок.Как легко вообразить то, что тебе хочется. Потолок в трещинах представился мне географической картой. Кривые линии, сливаясь друг с другом, принимали вполне определенные очертания. Вот змейка железной дороги, извиваясь, тянется через Монтеррей к Тампико, затем пересекает залив, северную часть полуострова Юкатан, далее идет на Кубу до самой Гаваны.А что я, собственно, там буду делать? У меня был адрес, и ничего больше. Человек, который, может быть, даст мне работу, а может быть, и нет. И что дальше? Ответа нет. А каждый новый день будет задавать мне новые вопросы.Неожиданно из спальни раздался глухой звук. Я тотчас выскочил из ванны и, схватив револьвер, прижался к стене за дверью, чтобы не попасть под пулю, если вдруг начнется стрельба.Не без труда одной рукой натянул на себя халат и прислушался. Было тихо. Дальше я поступил, как подобает в такой ситуации: резко распахнул дверь ванной и припал на одно колено.У кровати стоял мужчина и рылся в моем пиджаке. Это был метис в рваных штанах и рубахе, на голове сомбреро из пальмовых листьев. Ну прямо экземпляр с рынка. Из внутреннего кармана пиджака он уже вытащил мой бумажник — единственное, что у меня еще осталось.— Ну нет уж, друг, — сказал я. — Положи-ка его на кровать. Поначалу мне показалось, что он собирался исполнить мое приказание. Плечи его опустились.— Сеньор, у меня жена, дети. Пожалейте, — прерывисто произнес он.Хотя его мольба не вызвала у меня особого сострадания, во всяком случае, не большего, чем у пишущих картины на библейские сюжеты художников к Иуде Искариоту, хватило и этого. Воспользовавшись паузой, воришка развернулся, швырнул пиджак мне в лицо и кинулся прочь. Я потерял равновесие.Когда я подбежал к двери, он был уже почти на самом верху лестницы. Это лишало меня возможности выбора, так как в правой руке он все еще сжимал мой бумажник. Я выстрелил и попал ему в правую ногу.Не проронив ни звука, оборванец сделал шаг, и затем я услышал, как он дважды ударился о литые чугунные перила. Взбежав наверх, я увидел его на лестничной площадке. Он лежал ничком, поглядывая через плечо. Лицо его искажала ярость. К моему огромному удивлению, тело его начало медленно, подобно улитке, сползать вниз, оставляя после себя на широкой мраморной лестнице кровавый след. Затем произошло сразу несколько событий. Из тени, тяжело ступая, опираясь на черную прогулочную трость из слоновой кости, появился Янош. Двое из кухонной прислуги выглядывали из-за его спины.— О Боже, что здесь происходит?— Мой бумажник, — сказал я. — Он украл мой бумажник.Тело грабителя миновало последнюю ступеньку лестницы, ведущей в гостиничный холл, и оказалось у ног толстяка. Янош склонился и обшарил тело. Когда он распрямился, лицо его было мрачным.— Бумажник, говорите, сэр? Я здесь никакого бумажника не вижу.От этих слов сердце мое оборвалось. До меня дошло, что за всем этим кроется нечто большее. Полицейские, как обычно вооруженные до зубов, приехали быстро. Появившись в дверях, они были готовы разнести все вокруг. Впрочем, их сержант вел себя подчеркнуто вежливо и выслушал меня достаточно спокойно.Бедняга, который, казалось, уже никого не волновал, лежал на полу, обхватив руками ногу, кровь сочилась сквозь пальцы, и он проклинал всех гринго и их потомков до десятого колена. Говорил, что совершенно не виновен и работает у сеньора Яноша главным швейцаром. Сержант походя ткнул его ботинком под ребра, оставил своих людей искать бумажник и препроводил меня в номер, чтобы я смог одеться.— Не волнуйтесь, сеньор, — успокоил он меня. — Этот человек известный вор. Сеньор Янош по доброте своей душевной дал ему настоящую работу, а он вот как отплатил. Мы найдем бумажник. Не бойтесь, ваше имя не будет запятнано.Но когда мы спустились вниз и выяснили, что поиски моего бумажника не увенчались успехом, к чему я уже был готов, лицо сержанта приобрело более безучастное выражение.— Гиблое дело, сеньор, вы понимаете мое положение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67