Мунро отошел от меня и опустился на колени возле Рамиса, того самого человека, который провел некоторое время в Мачадос.
Вернувшись ко мне, он тихо заговорил:
— Как сказал Рамис, мы прибудем туда к утру. В двадцати милях отсюда свернем с Негро в приток. Эта река называется Секо и идет в самое сердце болот. Мачадос — что-то вроде острова в десяти милях от устья.
Я представил себе, что за мной уже закрываются ворота, и меня вдруг охватило опасное возбуждение.
— Ты умеешь плавать?
— В этом? — спросил он, поднимая руки.
Я растянул цепь, которая соединяла мои запястья, — два с половиной фута. И такая же на лодыжках.
— Достаточно, чтобы плыть по-собачьи. Мне кажется, я смог бы удержаться на плаву, пока не достигну берега.
— Вам этого никогда не сделать, мои друг, — ответил он. — Посмотрите-ка за корму.
Я перегнулся через поручни. В ночи краснели глаза аллигаторов. Там, внизу, они злобно мерцали, маленькие, как булавочные головки. Аллигаторы следовали за пароходом, как чайки в море, в ожидании отбросов.
— У меня такая же громадная жажда свободы, как и у вас, но самоубийство — совсем другое дело.
Мунро был прав. Такую попытку иначе, как самоубийством, не назовешь. К тому же мы упустили момент. Охранники убрали карты, построили нас в колонну и загнали обратно в трюм.
* * *
Спас меня Рамис, тем, что перерезал себе горло бритвой, которую предусмотрительно утаил и прятал от самого Манауса. Он умирал несколько минут, и было просто ужасно слышать, как он, хрипя, расстается с жизнью в этой полутьме.
Наш пароходик успел уже подняться на две или три мили по реке Секо. Смерть Рамиса произвела взрывной эффект на остальных узников. Один из них, совершенно потеряв самообладание и вопя, как женщина, прямо по телам других пытался пробиться к трапу.
Всех охватила паника, люди с проклятиями кидались из стороны в сторону, борясь друг с другом. Тут с треском открылся люк, и прогремел предупредительный выстрел вверх, и все замерли на месте. Охранник с пистолетом в руке спустился до середины трапа. Рамис валялся вниз лицом, и все сгрудились позади тела. Охранник спрыгнул вниз и перевернул его носком ноги. Зрелище было ужасно, горло зияло разрезом, а покойник все еще сжимал бритву в правой руке.
— Хорошо, — сказал охранник. — Давайте поднимем его наверх.
Я вышел вперед первым и взялся за тело, а Мунро, подчиняясь какой-то телепатической связи, оказался рядом. Он вынул бритву из сжатой руки, и я взвалил тело Рамиса ему на плечи.
Кровь хлестала страшно. Мои руки оказались в крови, кровь лилась мне на голову и на лицо, когда я за Мунро поднимался по трапу.
Река здесь достигала всего тридцати или сорока ярдов в ширину, и по обоим берегам тянулись болота, поросшие мангровыми деревьями. От воды в прохладном утреннем воздухе клубами поднимался туман. Даже теперь, в этот решительный момент, я не знал, что собираюсь делать. Оставалось только положиться на волю случая.
Мы как раз проплывали мимо несчастной деревушки в полдюжины хижин из плетня, стоявшей близко к берегу. Я увидел пару рыбачьих сетей, растянутых на шестах для просушки, и три каноэ, вытащенных на берег.
Это и послужило толчком. Я посмотрел на Мунро. Он кивнул. Как только деревушка скрылась в клубах тумана, мы прошли мимо охранников с нашей печальной кровавой ношей и приблизились к поручням.
— Давайте выкидывайте его, — приказал сержант, который был здесь старшим. — А потом вымойте палубу.
Он стоял у люка и курил. Второй охранник сидел рядом с карабином на коленях. Мы видели только их двоих, хотя знали, что где-то рядом есть и другие. Я взял Рамиса за лодыжки, а Мунро — за руки. Мы качнули его раз, потом другой. А на третий бросили прямо в сержанта и охранника, который сидел на люке. Я не стал ждать, что произойдет, а мгновенно бросился через поручни.
Как только вода сомкнулась над головой, я начал быстро работать руками и ногами, насколько позволяли мне цепи, стараясь не попасть под лопасти гребного колеса на корме. Работать ногами оказалось проще, и я вытянул руки вперед, чтобы избежать водоворота, и пароход миновал меня.
Должно пройти некоторое время, прежде чем охрана остановит пароход, что в нашу пользу, но солдаты уже начали стрелять. Пуля подняла фонтанчик воды в ярде передо мною. Я посмотрел назад через плечо и увидел Мунро немного позади, сержанта и трех охранников у поручней.
Все они стреляли одновременно, вдруг Мунро вскинул руки и скрылся под водой. Я сделал глубокий вдох, нырнул, стараясь уйти как можно дальше вперед. А когда вынырнул, то увидел, что нахожусь у первого ряда мангровых зарослей и что пароход уже скрылся в тумане.
Я схватился за корень, чтобы перевести дыхание, сплевывая гнилую, противную на вкус воду. Сильно воняло. Рядом скользнула змея, что напомнило мне о всех опасностях, которые подстерегают меня, если буду находиться в воде слишком долго. Но это было все-таки лучше, чем Мачадос.
Я снова погрузился в воду, выплыл на течение и позволил ему нести себя вперед. Теперь я уже мог рассмотреть крыши за деревьями, потому что туман здесь стелился достаточно низко над поверхностью воды.
Через некоторое время я добрался до берегового откоса, вылез из воды и упал ничком в грязь. С трудом выбравшись наверх, увидел старика, одетого только в изодранную рубаху. Он стоял на веранде одной из хижин и пристально наблюдал за мной.
Когда я достиг ближайшего каноэ и начал сталкивать его в воду, он издал некое подобие крика. Я понимал, что лишаю его или еще какого-то бедняка того, что обеспечивает их существование. Один Бог знает, на какую нищету я покусился, но такова жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62