Но делать было нечего. Я промок до нитки, страшно замерз и очень страдал от судорог обеих ног. Когда вышел на посадочную полосу, то увидел Менни, выбегавшего из ангара. Все выглядело здесь как прежде. Развернувшись над верхушками деревьев, я начал спуск, вовсю работая руками и ногами. Мой "Бристоль" один раз подскочил, ударившись о землю, а потом начал скользить вперед, как бы на гребне коричневой грязевой волны.
Я выключил мотор, и меня охватила изумительная тишина. Я сидел заляпанный грязью с головы до ног, и шум мотора все еще гудел в моей голове.
Через несколько секунд подбежал Менни. Он забрался на нижнее левое крыло и заглянул в кабину с выражением благоговейного страха на лице.
— Да вы с ума сошли! — заорал он. — Зачем вы прилетели?
— Что-то вроде жестокой справедливости, Менни, разве не так Барон называл это?
Ничего не понимая, он смотрел на меня, а я занес ногу через борт кабины.
— Месть, Менни, месть.
Но сейчас я уже не владел собой, что вполне объяснимо. Я тихонько рассмеялся, соскользнул по крылу и растянулся в грязи.
* * *
Я сидел в ангаре, завернутый в пару одеял, со стаканом виски в руке, и смотрел, как он готовит кофе на спиртовке.
— А где Хэннах?
— В отеле, насколько я знаю. По радио Фигуередо сообщил, что не вернется раньше утра из-за погоды.
— Где он?
— Недалеко, всего в пятнадцати милях вверх по реке. Там неприятности в одной деревне.
Я допил виски, и он передал мне кружку кофе.
— Что такое, Нейл? — тревожно спросил он. — Что случилось?
Я ответил ему вопросом:
— А скажите мне, какую премию получит Хэннах по контракту? Сколько?
— Пять тысяч долларов.
Когда он говорил это, у него в глазах читалась какая-то настороженность, и я догадывался почему.
Я отрицательно покачал головой:
— Двадцать, Менни.
Наступило короткое молчание, а потом он в недоумении произнес:
— Нет, невозможно.
— Все возможно в этом лучшем из миров, разве не так говорят? Даже чудеса.
Я вытащил бумажник с паспортом и бросил его на стол.
— Мне удалось разыскать ее, Менни, ту самую девку, которая обобрала меня в "Лодочке", и сделала это по поручению Хэннаха, который хотел сломать меня и поставить в крайне затруднительное положение. Португальский пилот — миф. Если бы я не подвернулся ему под руку, ему бы несдобровать.
Он вздохнул так, словно ветер прошел по ветвям деревьев тихим вечером, и тяжело опустился на стул напротив меня, глядя на бумажник и паспорт.
Немного погодя спросил:
— Ну, и что вы теперь собираетесь делать?
— Сам не знаю. Вот допью кофе и пойду с ним повидаться. Интересно посмотреть на его реакцию.
— Отлично, — кивнул Менни. — Пусть он не прав. Он не имел права обращаться с вами таким образом. Но, Нейл, это его последний шанс. Он — отчаявшийся человек, который стоит у последней грани. Ему нет прощения, но все же его поведение можно понять.
— Понять? — Почти задыхаясь от злости, я поднялся, позволив одеялам соскользнуть на пол. — Нет, Менни, клянусь, я увижу в аду того выродка, который все это проделал со мной.
Я забрал бумажник и паспорт, повернулся и пошел под дождем.
* * *
У меня не было ни малейшего представления о том, что сделаю, когда увижу его. По пути вспоминал все, что происходило тогда, буквально по минутам. Если учесть, что я практически не спал две ночи подряд, то можно догадаться, что все события текли передо мной в замедленном темпе.
Проходя мимо домика, я увидел Кристину, которая стояла на крыльце и внимательно смотрела на меня. Мне пришло в голову, что вот-вот появится Джоанна или святая сестра, но ничего не произошло.
Я продолжал упрямо идти вперед. Вид у меня был весьма экзотический. Насквозь промокший, с головы до ног в грязи, я, наверное, напоминал индейца хуна на тропе войны. Когда проходил мимо, люди, сидевшие на верандах, прекращали разговор, а несколько оборванных детей выскочили под дождь и шли за мной, что-то возбужденно тараторя.
Из отеля доносилась знакомая песня. Ее часто пели старые летчики, собравшись вокруг разбитого пианино в те времена, когда я по субботам и воскресеньям учился на курсах пилотов вспомогательной авиации Королевских военно-воздушных сил.
Провалиться мне, если я мог вспомнить название знакомой мелодии, и это было еще одним доказательством того, как я устал. Уже у лестницы, ведущей на веранду отеля, сквозь дождь ясно услышал свое имя, обернулся и увидел спешившего ко мне Менни.
— Подождите меня, Нейл! — закричал он, но я проигнорировал его, поднялся на веранду, кивнул Авиле и еще паре сидевших здесь его бездельников и вошел в салон.
* * *
Джоанна Мартин и сестра Мария Тереза за столом у окна пили кофе. В баре распоряжалась жена Фигуередо. Хэннах сидел в дальнем углу и распевал во все горло:
Так поднимем же бокалы, — Мир лжецов нас не поймет:
Пьем за тех, кто прожил мало, И за тех, кто вслед уйдет.
Он, как говорят ирландцы, уже принял немного, но вовсе не был пьян. На удивление, у него оказался неплохой голос. Когда замерли последние ноты песни, обе женщины зааплодировали, сестра Мария Тереза — с энтузиазмом, а Джоанна Мартин с долей снисходительности. Джоанна первой увидела меня, и глаза ее расширились.
Дверь за мной распахнулась, вошел Менни. Он задыхался, лицо у него стало серым, а к груди он прижимал ружье.
— Эй, — помахал ему Хэннах, — у вас такой вид, будто за вами черти гнались. Что случилось?
Менни схватил меня за руку:
— Спокойно, Нейл!
Я вырвал руку и медленно пересек комнату. Улыбка не сошла с лица Хэннаха, она просто застыла, неподвижная, как смертная маска. Подойдя поближе, я вытащил бумажник, паспорт и бросил перед ним на стол:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62