Иногда я представляю себе, как в том старом фильме, что Фред Астер держит меня за руку и поет. Мы идем с ним по набережной, а за нами вдоль обочины медленно едет машина.
– С тех пор положение на дорогах сильно изменилось, – усмехнулся Монтера. – Невозможно ехать вдоль обочины, там уже стоит слишком много машин.
Высоко наверху Большой Бен стал бить полночь.
– Час ведьм, – сказала Габриель. – Вам нравится экскурсия?
Он закурил и облокотился о парапет.
– Очень! Я люблю Лондон. Чудесный город.
– Но не выносите англичан?
Он пожал плечами.
– Да нет, они ничего. Я учился в военном училище в Крануэлле. Там были хорошие ребята – самые лучшие. Проблема только в том, что для них мы – «даго», мы – латиноамериканцы. Если «даго» – отличный летчик, то только потому, что они неплохо с ним работали.
– Ерунда! – сердито сказала она. – Вы им ничем не обязаны. Вы сами – превосходный летчик. Самый лучший!
– Вы-то откуда знаете? – рассмеялся он.
Дождь усилился и перешел в настоящий ливень. Монтера обернулся и подозвал машину.
– Пожалуй, я отвезу вас домой.
– Да, – согласилась она, – пора возвращаться.
Они взялись за руки и побежали к машине.
* * *
На стене гостиной в квартире на Кенсингтон Палас Гарденз висела прекрасная картина Писсарро. Монтера разглядывал ее, держа в руке стакан бренди.
Габриель вышла из спальни, расчесывая волосы. На ней был старый халат, очевидно мужской, и слишком большой для нее.
– Это Писсарро в оригинале, или мои глаза меня обманывают? – спросил Монтера.
– Боюсь, что мой отец богат до неприличия, – ответила Габриель. – Электроника, вооружение и все такое прочее. Он живет в Марселе и иногда присылает мне подарки.
Он помолчал, потом сказал серьезно:
– Я думаю, глупо надеяться, что такая девушка, как вы, смогла дожить до двадцати восьми лет без осложнений. Вы замужем? Я не ошибаюсь?
– Разведена.
– А, понятно.
– А вы?
– Моя жена умерла четыре года назад. От лейкемии. Наша семья довольно консервативная, и поэтому моя мать сама выбирала мне невесту. Вот так. Она была дочерью друга семьи.
– Достойная пара для Монтеры?
– Точно. У меня есть десятилетняя дочь, Линда. Она живет у бабушки. Я не очень хороший отец. Слишком нетерпелив.
– Не могу этому поверить.
Они стояли совсем рядом. Он вдруг обнял ее и прикоснулся губами к ее щеке.
– Я люблю вас. Не спрашивайте, как это получилось, но это правда. Я никогда не встречал женщины такой, как вы.
Он поцеловал ее в губы. Она ответила на поцелуй, но в следующий момент мягко отстранила его. В ее глазах промелькнуло что-то странное, похожее на страх.
– Пожалуйста, Рауль, не надо. Не сейчас.
Он нежно взял ее за руку и кивнул.
– Конечно. Я понимаю. Можно мне позвонить вам утром?
– Да, позвоните, пожалуйста.
Он отпустил ее, взял свой плащ и пошел к двери. Здесь он взглянул на нее и улыбнулся немного виноватой улыбкой. Габриель подбежала к нему и положила руки на плечи.
– Вы были так добры ко мне. Я к этому не привыкла. Очень мало таких мужчин, как вы. Но дайте мне немного времени.
– Сколько хотите. – Он опять улыбнулся. – С вами я чувствую себя таким нежным, что сам удивляюсь.
Дверь за ним тихо закрылась. Габриель прислонилась к ней спиной, переполненная такой радостью, какой никогда раньше не испытывала.
Как только Монтера сел в свою посольскую машину, водитель завел мотор и уехал. Мгновение спустя из парадного на противоположной стороне улицы вышел Тони Вильерс. Он закурил сигарету, посмотрел вслед машине, потом – на окна квартиры. Свет в окнах погас. Он постоял несколько секунд, затем повернулся и зашагал прочь.
* * *
Бригадир Чарльз Фергюсон сидел на кровати, опершись спиной о груду подушек. Он работал, просматривая какие-то бумаги. Зазвонил красный телефон. Это была прямая связь со службой безопасности, штаб которой размещался в лондонском Уэст-Энде, в большом красно-белом здании без всяких вывесок, недалеко от отеля «Хилтон».
– Фергюсон слушает.
В трубке послышался голос Гарри Фокса:
– Получено шифрованное сообщение из Вашингтона, сэр, из ЦРУ. Кажется, они считают, что аргентинцы собираются нанести удар по Фолклендским островам в ближайшие дни.
– Неужели? А что говорят в нашем Министерстве иностранных дел?
– Они думают, что это провокация, сэр.
– Вот как? От Габриель ничего не слышно?
– Пока нет.
– Интересная мысль, Гарри. Рауль Монтера – один из лучших летчиков в Аргентине. У него есть настоящий боевой опыт, а таких у них не много. Если они собираются что-то начать, его отзовут домой.
– Еще умнее в таком случае оставить его в Лондоне.
– Верно. Ладно, увидимся утром. Если до полудня ничего не услышим от Габриель, я сам позвоню ей.
Он положил трубку и вернулся к своим бумагам.
Глава 4
Когда на следующее утро Монтера, в джинсах и летной куртке из черной кожи, явился к Габриель, она только что вышла из ванной и была в том же самом старом халате. Часы показывали только восемь, но он не мог больше ждать.
– Это неофициальный визит, – пояснил он, показывая на свой наряд.
Она поцеловала его в щеку и потрогала крестик, который висел у него на шее на тонкой цепочке.
– Ты выглядишь роскошно.
Она говорила по-английски, и Монтера ответил на том же языке:
– Роскошно? По-моему, это неподходящее слово для мужчины.
– Роскошно! – повторила она с шутливым упрямством. – И не спорь со мной. Я хочу выйти прогуляться. Пойдем через Кенсингтонский сад, потом зайдем в «Харродз». Мне надо кое-что купить.
– Отлично!
Он закурил и сел в кресло, просматривая утреннюю газету, пока она одевалась. Он нашел отчет о вчерашнем заседании парламента, где премьер-министру задавали вопросы о Фолклендских островах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61