Если быть совершенно точным, то за все время пребывания в Марсворт-Холле я не видел более ни одного пациента.
Шон утряс все формальности и передал меня с рук на руки двум здоровенным санитарам. Таких ребят и ожидаешь увидеть в подобном месте. Страшилища — вот правильное слово для их описания: одно — с совершенно плоским носом и шрамами возле глаз, которые обычно остаются после огромного количества проведенных на ринге боев. Оба санитара производили впечатление людей, не желающих шутить по пустякам.
Более умного на вид звали Томсоном, а бывшего боксера — Флэттери. Меня отвели в душевую, где заставили хорошенько отдраиться карболовым мылом, в безграничном количестве поставляемым Министерством труда, затем выдали пижаму, штаны которой были собраны под резинку, и халат без пояса.
В маленьком лифте мы поднялись на последний этаж, и Томсон открыл дверь прямо напротив, пока Флэттери держал меня за руку, — тогда впервые я понял, что за мерзкий характер у этого парня. Он совершенно намеренно держал меня так, что рука отнималась. Мне показалось, что он ирландец, но когда Флэттери заговорил, говорок выдал коренного ливерпульца.
— Заходи, — сказал он и толкнул меня вперед.
В камере было даже уютно: кровать, шкаф, тумбочка, туалет — все было бы хорошо, если бы не глазок, в который за вами могли круглосуточно шпионить. Сквозь решетку виднелась земля.
— Что дальше? — спросил я.
— Дальше — ничего. — Флэттери омерзительно захихикал. — Здесь все живут очень тихо и спокойно, но ежели кто хочет нарваться — это завсегда пожалуйста.
Томсон, который явно чувствовал себя не в своей тарелке во время этой милой речи, добавил примирительно:
— На вашем месте я бы покамест не стал ложиться. Вас наверняка захочет перед отъездом увидеть доктор О'Хара.
Дверь затворилась, и я остался в одиночестве — и не в одиночестве, потому что мозг варьировал десятки мыслей, всплывавших на поверхность памяти.
Я лег на кровать и хотел было расслабиться, отдохнуть, но понял, что это совершенно невозможно, потому что сознание металось туда-сюда и я не мог отключиться. Сначала я был самим собой и думал четко и логично, потом кто-то вплывал в мой мозг, заполняя своим появлением ниоткуда зияющие лакуны, и дважды два становилось пятью, но никак не четы... не помню сколько...
Я силой попытался отправить себя обратно в сегодняшнее утро и принялся вспоминать: вначале сон, затем каждый, включая самые мелкие, инцидент, — ища какую-нибудь тропинку, по которой можно было бы отправиться дальше. Но какая тропинка и куда она ведет? Если прав был О'Хара, то, значит, я не просыпался, а видел сейчас продолжение кошмара, ставшее правдой.
Время шло. Час, два. Один раз мимо прошлепали шаги, и в глазке появился настоящий человеческий глаз. Меня следовало держать под непрерывным наблюдением, и в этом был свой смысл. Я ведь по крайней мере один раз пытался покончить с собой. Но даже мысль об этом заставляла волосы на загривке подниматься, а нутро выть от ярости, ибо все существо восставало против подобной ерунды.
Снова прозвучали шаги за дверью, в замке клацнул ключ, и Флэттери впустил в «номер» Шона О'Хару. Шон отпустил санитара и встал возле двери с каменным лицом.
— Как ты себя чувствуешь теперь, Эллис?
— Я бы сказал, что это довольно-таки глуповатый вопросец.
— Может быть. Сигарету хочешь?
На вкус оказалось полное дерьмо. Я удивился, зная, что Шон курит сигареты только высшего качества, дорогие, от Салливана. Поэтому я скорчил гримасу и затушил окурок.
Врач пристально наблюдал за мной, а затем тихонько кивнул:
— Так я и предполагал. Твое тело переполнено всякой дрянью.
— И что дальше?
Он присел на краешек постели.
— Я только что получил результаты лабораторных анализов. Обычное дело — кровь, слюна, моча.
По его лицу можно было догадаться, что он сейчас преподнесет, но мне было необходимо услышать слова, произнесенные в полный голос.
— Ну, давай удивляй.
— То, что ты принимал эти капсулы, — я в этом не сомневался, а анализы лишь подтвердили мое предположение. В ЛСД верить не хотелось, но... Факты есть факты. Сколько ты принимаешь наркотик?
— Скажи мне сам.
Шон разозлился: взыграла ирландская кровь.
— Черт побери, приятель, я в течение целого года стараюсь помочь тебе обрести самого себя и делаю это не только из-за тех чертовых гонораров, о которых ты всегда шуткуешь! Ты мне нравился — нравишься до сих пор, если быть откровенным. Ты прошел через такой ад во Вьетнаме, который бы давным-давно уложил большинство более сильных, чем ты, людей на дно могилы, — и остался стоять на своих двоих. Проблемы — да, есть — у кого их нет, — но ничего такого, с чем нельзя было бы справиться при нормальном ведении дела. А вот ЛСД... — Он поднялся и отошел к окну. — Из всего того, что мог выбрать человек с твоим прошлым, ты выбрал наихудший вариант. Действие наркотика на психику человека, подверженного хотя бы малейшей нестабильности, оказывается разрушительнейшим.
Я медленно проговорил:
— Что бы я сейчас ни сказал, все это будет пустой тратой времени и сил, так что, прежде чем уйдешь, скажи мне одно: что дальше?
Шон пожал плечами:
— Похоже, что в дело вмешалась служба безопасности. Из-за секретной работы, проводимой Сен-Клером. Завтра узнаем больше. Тебя придут навестить.
— Суперинтендант Дикс?
Шон покачал головой:
— Нет, похоже, твоим делом будет заниматься лично майор Воган. Этот десантник, майор, — похоже, он каким-то образом завязан с разведкой. Он был там, в коттедже.
— И неплохо управился со своей ногой, — откликнулся я. — А теперь, Шон, мне бы хотелось поспать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50