Он уже успел обнаружить ящик со спиртным.
– Я полагал, что ты никогда не пьешь, – удивился Броснан.
– Это особый случай. – Флад поднял свой стакан: – За Диллона. Пусть он поджаривается в аду.
Диллон слышал их голоса, слышал, как закрылась за ними дверь. Когда он повернулся лицом вверх, у него было чувство, что он воскрес из мертвых. Боль в груди была ужасная, что неудивительно: шоковый эффект от выстрела с такого близкого расстояния был очень сильный. Он обследовал два рваных отверстия в своей кожаной куртке, расстегнул ее и положил вальтер на пол. Пули, которые выпустил в него Флад, застряли в жилете, сделанном из сплава титана с нилоном, который дала ему Таня при первой встрече. Он расстегнул застежки, снял жилет и бросил его на пол. Потом поднял вальтер и встал.
Он действительно был некоторое время без сознания, но так всегда бывает после выстрела в упор, даже если на тебе пуленепробиваемый жилет. Он подошел к буфету в кабинете, налил себе виски, посмотрел на тела, на портфель, который лежал на том же месте, куда он его уронил. А когда он услышал звук моторов «навайо», то понял, что убирать все будут французы. Это, в конце концов, была их территория, значит, Арну и его парни из спецназа уже в пути.
Время уходить, но как? Он налил еще виски и стал думать. Есть реактивный самолет Мишеля Арона «ситасьон», но куда он может полететь на нем, не оставляя следа? Нет, наилучшим решением, как всегда, будет вернуться в Париж. Ему всегда удавалось исчезнуть там, как в лесу. Там была его баржа и квартира над складом на улице Хельер. Все, что ему может понадобиться.
Диллон допил виски, взял портфель и заколебался, глядя на жилет с двумя вмятинами. Он улыбнулся и тихо произнес:
– Ты можешь пожевать это, Мартин.
Он распахнул французские окна и постоял немного на террасе, глубоко вдыхая холодный воздух. Потом спустился по ступенькам на лужайку и быстро пошел мимо деревьев, тихонько насвистывая.
Мэри настроила рацию на частоты, которые ей дал Фергюсон. Ее сигнал был немедленно принят в радиокомнате министерства обороны, включилась сложная аппаратура, исключающая запись разговора, и ее соединили с Фергюсоном.
– Мы над проливом, сэр, направляемся домой.
– Мы свяжемся с Гатвиком. Там будут ждать вас. Только что звонил из машины Арну. Он на пути в Сен-Дени. Как я и думал, французы не хотят никакой грязи на своей территории. Арон, Рашид и Макеев погибли в автомобильной катастрофе, Диллон – клиент в общую могилу. Никакого имени, только номер. То же самое и у нас в отношении этого парня, Гранта.
– Но как, сэр?
– Одного из наших докторов уже позвали, чтобы он засвидетельствовал его смерть от сердечного приступа. У нас есть свое собственное заведение для дел подобного сорта со времен второй мировой войны. Квайет-стрит, в северной части Лондона. Там есть и свой крематорий. Грант превратится в пять фунтов серого пепла еще до завтрашнего утра. Никакого вскрытия.
– А Джек Харвей?
– Здесь несколько иначе. Он и молодой Билли Ватсон все еще у нас, в постелях, в частной лечебнице в Хэмпстеде. Особая служба ведет за ними наблюдение.
– Правильно ли я тебя понял, что мы ничего не должны делать?
– Нет никакой необходимости. Харвей не хочет провести двадцать лет в тюрьме за работу на ИРА. Он и его пестрая команда будут держать языки за зубами. Так же, кстати, поступит и КГБ.
– А Анжела?
– Думаю, она могла бы приехать и побыть пока о вами. Я уверен, что вы, дорогая, сможете управиться с ней. Женский подход и тому подобное. – Последовала небольшая пауза, потом он сказал: – Видите ли, Мэри, абсолютно ничего никогда не было.
– Значит, решено, сэр?
– Да, Мэри. Скоро увидимся.
– Что сказал этот старый педераст? – обратился Броснан к Мэри. Она рассказала. Когда она кончила, Флад расхохотался.
– Так этого никогда не было? Восхитительно!
– Что теперь, Мартин? – спросила Мэри.
– Один Бог знает. – Он откинулся назад и закрыл глаза.
Мэри повернулась к Харри Фладу. Он поднял стакан и выпил за ее здоровье.
– Меня не спрашивай, – сказал он.
Она вздохнула, выключила автопилот, взяла на себя управление и направила самолет к английскому побережью.
Фергюсон быстро дописал докладную записку и закрыл досье. Он встал и подошел к окну. Снова пошел снег. Он посмотрел налево, в сторону пересечения Хорс-Гардз и Уайтхолла, где все это произошло. Он устал так, как не уставал никогда. Но нужно было сделать еще одну вещь. Он вернулся к столу и потянулся к спецтелефону.
– Чарльз, я в Сен-Дени, и у нас неприятности, – сказал Арну.
– Расскажи мне, – ответил Фергюсон, у которого засосало под ложечкой.
– Только три тела: Макеев, Рашид и Мишель Арон.
– А Диллон?
– Никаких следов, только довольно странный бронежилет на полу с двумя вмятинами от вальтера.
– О Боже! Ублюдок опять на свободе.
– Боюсь, ты прав, Чарльз. Я, конечно, сообщу в полицию и все другие учреждения, но не могу сказать, что очень на них надеюсь.
– А с чего бы тебе вдруг надеяться? Нам не удалось наложить на Диллона лапу ни разу за все эти двадцать лет. Почему теперь должно быть иначе? – Фергюсон глубоко вздохнул. – Ладно, Макс, буду тебе звонить.
Он вернулся к окну и стал смотреть на падающий снег. Нет смысла вызывать на связь «навайо». Мэри, Броснан и Флад скоро сами услышат эти новости. И все-таки придется сделать еще кое-что. Неохотно он подошел к столу, снял трубку, немного помедлил, потом набрал номер Даунинг-стрит и попросил соединить его с премьер-министром.
Начало смеркаться, снег падал крупными хлопьями. По главной дороге на Кайенн осторожно ехал в старом грузовом «ситроене» фермер Пьер Савиньи из деревни Сен-Жюст, что недалеко от Бейё.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77