Помощники не подпустили ее к брату Мартину и вежливо отвели в сторону, успокаивая словами, которых она почти не слышала. Какой-то старик, проходя мимо него, опустил глаза:
— Я боюсь, брат Мартин.
Тот похлопал старика по плечу:
— Мы все боимся, брат... — «Как же, черт возьми, его зовут?» — Дорогой друг, но скоро на смену страху придет великая радость. Верь мне. Я говорил с Тьмой. — «А теперь убирайся, старый ублюдок, пока остальных не распугал».
Самое главное — не допустить, чтобы исчезла эйфория, пусть даже несколько натянутая; если хотя бы один запаникует, остальным передастся. А ему были нужны все, ему была нужна вся их сила, ибо он действительно говорил с Тьмой. Или воображал, что говорил. По существу, это одно и то же.
Тьма жаждала его, но она хотела заполучить и всех его людей. Чем больше живых существ отдадутся в ее власть, тем она будет сильнее. Брат Мартин, он же Марти Рэндел, счастлив пребывать в роли сержанта по вербовке на службу Тьмы.
Люди по очереди подходили к чашам и возвращались на свои места, невольно прикрывая отступление брата Джона к выходу; способствовал его бегству и полумрак, царивший в помещении храма. Тем не менее он ждал, что брат Мартин в любую минуту позовет его обратно, и чем дальше он отходил от учителя, тем больше нервничал. Во рту у него пересохло, и он все время облизывал губы. Некоторые прихожане поглядывали на него в недоумении, и он был вынужден кивать и ободряюще улыбаться. Его спасало скудное освещение, благодаря которому никто не видел выступившую у него на лице испарину. Брат Самуил все еще стоял у открытых дверей, и брат Джон приближался к нему с опаской. Это был преданный последователь Мартина, готовый жизнь положить за своего учителя, — типичный белый говнюк, мозг которого работал только под чужим руководством. Именно такая сволочь была необходима Рэнделу, чтобы держать паству в узде. Когда брат Джон почти дошел до выхода, толстяк насторожился, словно любопытный ньюфаундленд. Он недолюбливал чернокожих, а брата Джона — в особенности. Ему казалось, что негр всегда ухмыляется с таким самодовольным видом, будто только и делает, что ловчит.
Вот и теперь брат Джон наклонился и шепнул толстяку на ухо:
— Брат Мартин требует, чтобы ты, брат Самуил, подошел к столу и выпил вместе со всеми. Он чувствует, что им нужна твоя поддержка.
Брат Самуил бросил тревожный взгляд в сторону столпившихся во тьме прихожан. Оттуда доносились протяжные стоны, некоторые женщины уже откровенно голосили. Он засунул руку в карман пиджака и крепко сжал пистолет. Брат Мартин предупредил его, что некоторых, возможно, придется уговаривать выполнить то, что от них требуется. Но он сказал, что Самуил должен будет ждать до конца, на тот случай, если яд на кого-нибудь не подействует или если кто-то только притворится, что выпил. Тогда все решит пуля в голову. Почему же брат Мартин передумал?
— Он приказал мне стоять у дверей.
— Я знаю, брат Самуил, — терпеливо ответил чернокожий, чувствуя, что ноги его начинают слабеть. Он отчетливо слышал голос Рэндела, настойчиво призывающий сосредоточиться и привлечь к себе Тьму. — Он передумал. Ты нужен ему там, брат.
— А кто будет караулить у дверей? Кто будет следить, чтобы никто не сбежал?
— Никто не сбежит. Все желают последовать за братом Мартином.
Толстяк коварно сощурился. Против своего обыкновения негр не ухмылялся. А с такого близкого расстояния было заметно, что он весь в поту. Брат Джон трусит.
— Если они хотят последовать за братом Мартином, то зачем ему я?
Вот гад.
— Некоторым нужна помощь, брат Самуил. Не все так тверды, как ты.
— А ты, брат Джон, тверд? Тебе не надо помочь? Негр силился унять дрожь в руках.
— Нет, брат Самуил. Это необходимо другим. Сейчас же выполняй его приказание и отправляйся туда. Он страшно рассердится, если ты этого не сделаешь.
Толстяк заколебался. Он посмотрел в сторону брата Мартина и разжал пальцы, сжимавшие в кармане пистолет.
Брат Джон проклинал себя за то, что не бросил всего этого раньше. Ему следовало устраниться, как Рэндел еще только завел эти безумные разговоры о самоубийстве. Эта идея не давала ему покоя с момента массового самоубийства членов секты «Человеческий Храм» в Гайане и разгорелась с новой силой после группового самоубийства в предместье Лондона около года назад. В последние недели это переросло в настоящее наваждение; можно было подумать, что ему открылась высшая истина. Господи, да надо было сматываться, как только Рэндел приказал достать цианид! Но он не верил, что этот человек доведет дело до конца. Когда все они будут сидеть вокруг и таращиться друг на друга в ожидании, что начнут падать как мухи, тут уж деваться будет некуда. Их это не очень позабавит, не говоря уже о брате Мартине.
— Иди, брат Самуил, иди же, не заставляй себя ждать.
К несчастью, брат Мартин уже искал его, зорко оглядывая толпу. В последнее время вера брата Джона явно пошатнулась. Он нуждался в помощи, а может быть, и в принуждении. Его отношение к брату Мартину утратило былой энтузиазм, и это позволить ему беспокоило учителя. Неплохая пришла мысль первому вкусить нектар загробной жизни.
— Брат Джон, где ты? Я тебя не вижу. Негр выругался про себя и отозвался:
— Я здесь, брат Мартин.
— Выйди вперед, брат, чтобы мы все тебя видели. Тебе предоставляется честь повести нас за собой.
— О, я не достоин подобной чести, брат Мартин. Только ты можешь вести нас! — Брат Джон облизнул губы и с беспокойством оглянулся на двери.
Брат Мартин засмеялся:
— Мы все достойны! Подходи и испей первым. — Он приблизился к чаше и, зачерпнув белым стаканчиком темно-красную жидкость, протянул его негру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122