— Перестань! — падая, закричал мужчина. Эд начал бить его ногами.
— Ты, грязный педераст!
Мужчина попытался встать на ноги. Надо удирать, не то мальчишка его искалечит. Да и полиция может услышать шум.
— Оставь меня! Возьми деньги! — Мужчина умудрился достать из внутреннего кармана бумажник и бросил его Эду. — Возьми, подонок! Только оставь меня в покое!
Не обращая внимания на бумажник, Эд продолжал избивать скорчившееся на земле тело кулаками и башмаками до тех пор, пока его руки и ноги не отяжелели и гнев не начал стихать. Он прислонился к стене, чтобы перевести дух; ноги дрожали, грудь тяжело вздымалась. Он слышал крики избитого мужчины, но почему-то больше не видел на земле его тела. Ночная тьма каким-то образом сгустилась.
— Вин! Уэз! — крикнул он, немного отдышавшись. — Где вы, черт бы вас побрал?!
— Мы тут, Эд.
Мальчик вздрогнул от неожиданной близости их голосов. Они прозвучали так, будто находились у него в голове. Теперь он разглядел во тьме неподалеку их темные силуэты.
— Вы опоздали, подонки. Мне пришлось уложить его в одиночку. Давайте поделим деньги.
— Нет, Эд, погоди. — Это был голос Вина. — Давайте сперва немного позабавимся.
При этих словах Уэзли захихикал.
«Это глупо, — подумал Эд. — Лучше побыстрей убраться отсюда... хотя было бы неплохо сделать что-нибудь с этой бабой... какую-нибудь гадость... он беспомощен... вокруг ни души... как-нибудь помучить...»
В голове Эда, помимо его собственного, звучали теперь еще и какие-то посторонние голоса. Что-то ползло по закоулкам его сознания, ощупывая его холодными пальцами, нашептывая и смеясь. И Эд сам указывал этому путь, помогал ему. Совершив внезапный выпад и заключив Эда в свои ледяные объятия, холод окончательно овладел им, и мальчик охотно принял его, так как после шока мгновенно наступило блаженство, совсем как после обезболивающего укола. Отныне он не был одинок. С ним были эти голоса, и они подсказывали ему, что делать.
Вин и Уэз между тем уже начали, и сырая земля, которую они запихивали в рот отбивающегося мужчины, заглушила его крики.
Заправочная станция казалась оазисом света в окружающей темноте. К ней подъехал желтый «форд-эскорт» и мягко затормозил у бензонасоса. Водитель выключил двигатель и откинулся на сиденье, ожидая, пока оператор выйдет из своей будки. Пассажиры машины не знали, что дежурный, который на самом деле был владельцем гаража, отлучился минут двадцать назад, чтобы запереть туалеты на заднем дворе: он не желал, чтобы ночью там шлялись посторонние. К сожалению, ему пришлось отпустить домой оператора — парень буквально валился с ног от гриппа, и хозяин испугался, что может подхватить заразу. Уровень его доходов был не настолько высок, чтобы можно было позволить себе заболеть и оставить гараж на попечение персонала. Эти мошенники за неделю его разорят. По ночам дежурить в одиночку было опасно, так как станция являлась для бандитов легкой добычей, но сегодня другого выбора не было. Дверь своей будки он постоянно держал на запоре и внимательно изучал каждого клиента, приехавшего за бензином, прежде чем открыть. Если вид клиента не внушал ему доверия, он просто переворачивал табличку, на одной стороне которой было написано «Открыто», а на другой — «Закрыто», и не обращал никакого внимания на их приглушенные проклятия. Про то, что туалеты все еще не заперты, он вспомнил далеко за полночь.
— Ты уверен, что здесь открыто, Джордж? — раздраженно спросила женщина, сидевшая рядом с водителем.
— У въезда было написано «Открыто», — ответил ее муж. — И на двери кассира, посмотри. Там тоже табличка «Открыто».
— Я бы на вашем месте посигналил, Джордж, — подал голос с заднего сиденья тесть водителя.
— Подожду еще минуту. Возможно, он где-то за будкой. — Джордж был начисто лишен напористости.
Олуэн, его жена, собрала на коленях ворох своих пышных юбок с многочисленными оборками, чтобы шифон и кружева не соприкоснулись с какой-нибудь грязью в кабине. На ее сиденье был расстелен большой полиэтиленовый пакет для защиты ее роскошного бального платья и меховой накидки от незаметной пыли. Задевая потолок кабины высокой прической, она смотрела невидящими глазами в лобовое стекло и плотно сжимала губы.
— Мы должны были победить, — решительно объявила она.
— Олуэн, прошу тебя, — терпеливо отозвался муж. — Найджел и Барбара были очень хороши.
— Правильно, защищай их. И то, что они дважды толкнули нас на площадке, ровно ничего не значит. Даже не извинились потом. Можно подумать, что кроме них в зале никого не было, — так они скакали. Нам следовало заявить протест. Эти проклятые судьи никогда ничего не замечают.
— Но, дорогая, мы все-таки заняли второе место.
— Второе место! Это символ всей твоей жизни, не так ли, Джордж? Это все, на что ты способен.
— По-моему, ни к чему затевать подобные разговоры, — заметил отец Олуэн.
— Замолчи, Хью, — сказала мать Олуэн, сидевшая на заднем сиденье рядом со своим мужем. — Олуэн совершенно права. Она уже давно могла стать чемпионкой в бальных танцах, наша девочка. — Она не прибавила «с другим партнером». В этом не было необходимости.
— Не обращайте внимания, Джордж, — сказал Хью. — "Они никогда ничем не бывают довольны.
— Довольны? Чем же это я должна быть довольна? Что ты мне дал?
— Я дам тебе затрещину, если не замолчишь.
— Папа, не смей так разговаривать с мамой.
— Я буду разговаривать так, как я...
— Нет, не будешь. Олуэн, ты видишь? Ты видишь, кого мне приходилось терпеть все эти годы?
— Терпеть? Да ты только и делала, что пилила меня!
— Пилила?
— Мама никогда зря не придирается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122