Несмотря на утреннюю прогулку, есть ему не хотелось. Увидев почти не тронутую яичницу с беконом, миссис Смоллвуд озабоченно посмотрела на сына.
— Тебе нездоровится, дорогой?
— Все в порядке, мама, я просто не голоден.
Эдвард отхлебнул немного чая, не обращая внимания на беспокойство матери.
— Наверное, этот гадкий туман проник в легкие.
— Не думаю, мама.
— Ты же знаешь, у тебя очень слабая грудь, — продолжала она, оставив без внимания слова сына. — Пожалуй, тебе все-таки не стоило выходить сегодня утром. В такой-то холод.
Почувствовав у себя на лбу руку матери, Эдвард отшатнулся.
— Я действительно здоров, мама. Просто мне не хочется есть.
— Ты ходил в туалет, Эдвард?
— Да, мама.
— Дать тебе папиных таблеток от запора?
— Не надо. Нет у меня никакого запора!
— Тогда что с тобой, милый?
— Ничего. Я просто не голоден.
— Не огрызайся, Эдвард. Я только хотела...
— Я не огрызаюсь, мама.
— Если у тебя что-то болит, то при чем здесь мать?
— Но я же прекрасно себя чувствую, мама. Просто нет аппетита и голова немного болит. Вот и все.
— Так почему же ты сразу не сказал? Принесу тебе парацетамол. Сразу станет легче.
— Да не...
Но миссис Смоллвуд уже удалилась. Через секунду она вернулась с двумя большими таблетками.
— Ну-ка, выпей с чаем, и все пройдет.
Эдвард торопливо проглотил таблетки, не дожидаясь, пока мать сунет их ему в рот силой.
— Папа считает, что благоразумнее будет остаться дома, если тебе нездоровится.
— Бога ради, мама, это всего лишь пустяковая головная боль. Эдвард вскочил из-за стола. Он был так взбешен, что все лицо покрылось красными пятнами.
— Сядь, Эдвард!
— Да, мама, — покорно ответил он.
— Ты ужасно выглядишь, когда выходишь из себя.
— Я совершенно спокоен, — угрюмо пробурчал Смоллвуд.
— Почему другие должны страдать из-за твоих недомоганий?
Эдвард задумчиво молчал, зная, что разговор может тянуться до бесконечности, что в конце концов мать расплачется и скажет, что он неблагодарный.
— Прекрасно, Эдвард, иди на работу, но не возвращайся потом домой с обеда и не жалуйся, что тебе хуже.
— Да, мама.
— Постарайся съесть что-нибудь в перерыве.
— Да, мама.
— Печенье или еще что-то...
— Да, мама.
Страдание на лице сына смягчило миссис Смоллвуд. Как он проживет без них? Кто о нем позаботится? Мальчику так нужны родители, он же буквально зависит от них. Конечно, она умрет первая, а мистер Смоллвуд никогда не мог как следует понять сына. Кто утешит ребенка после отцовских нагоняев? К кому обратится Эдвард за сочувствием? Миссис Смоллвуд мужественно проглотила слезы жалости и ласково потрепала Эдварда по волосам.
— Ну, беги, а то опоздаешь.
— Да, мама.
Смоллвуд снова встал из-за стола и застегнул пиджак. Мать улыбнулась ему, печально и натянуто.
— Мы любим тебя, дорогой.
— Да, мама.
Эдвард Смоллвуд приближался к филиалу Мидлендского банка, и чем ближе он подходил, тем сильнее становилась тупая пульсация в висках. Встречные знакомые здоровались с ним, он кивал в ответ, улыбаясь вежливо, но натянуто. Конечно, Эдвард очень любит родителей, но только зачем они так суетятся из-за каждой мелочи. Особенно мама. Вечно носится с ним как курица с яйцом. Это беспокойство сведет ее в могилу раньше времени. Смоллвуд вздрогнул при этой мысли. Господи, не забыть бы на обратном пути купить матери коробку шоколадных конфет, чтобы загладить сегодняшнюю грубость. Если этого не сделать, мама расстроится до конца недели, это уж наверняка. Мысли Эдварда переключились на отца. Рано уйдя на пенсию, старик стал еще более деспотичным. Он служил в страховой компании и теперь очень скучает по оставленной работе и не может отвыкнуть от своих администраторских замашек.
Смоллвуд машинально ступил на проезжую часть. Гудок автомобиля заставил его очнуться. Эдвард отскочил назад и, споткнувшись о край тротуара, тяжело упал, стараясь не выронить портфель. Шофер, не открывая окна, обругал растяпу пешехода, и, издав еще один сердитый гудок, машина укатила на бешеной скорости. Расставив ноги, с портфелем на коленях, Смоллвуд сидел на краю тротуара. Прохожие украдкой посмеивались, но помочь не торопились. Эдвард встал и отряхнулся, покраснев по самую лысину; убедившись, что дорога свободна, он быстро перешел на другую сторону.
«К черту их всех, — выругался про себя Смоллвуд (горечь обиды кипела в нем), — к черту их насмешки, к черту нахала-водителя, к черту этот город с Мидлендским банком вместе! И черт бы побрал этого Саймза!»
Вдруг впереди Эдвард заметил человека, нагнувшегося, чтобы приласкать собаку приятеля. Смоллвуд разбежался и лягнул незнакомца в зад. Тот подпрыгнул, испустив громкий вопль. Испуганная собака вцепилась в гладившую ее руку. Незнакомец снова завопил и шлепнул собаку по голове. Не обращая внимания на лай и крики, Эдвард продолжал свой путь. Любопытный торговец выскочил из магазина узнать, из-за чего весь сыр-бор, и тоже получил пинок в седалище.
Обеими руками потирая ушибленный зад, торговец уставился вслед удаляющемуся нахалу, не совсем понимая, в чем дело. Эдвард шел, раздавая пинки направо и налево. Его жертвы были слишком ошарашены, чтобы действовать, они просто пялились вслед, явно ничего не понимая. Смоллвуд свернул за угол и увидел необъятных размеров задницу. Она, колыхаясь, плыла перед ним. Этот огромный зад принадлежал элегантно и, конечно, дорого одетому бизнесмену с выпирающим из безупречно белого воротничка двойным подбородком. Толстяк владел одним из самых дорогих отелей в Рингвуде и отличался напыщенностью и педантизмом. Он как раз шел к оптовику, поставлявшему мясо в большинство местных гостиниц, чтобы отругать за вчерашнюю баранину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86