— Алло, центральная! Алло, центральная! Вы меня слышите?Агент был так любезен, что взялся отвезти нас на ранчо в своем автомобиле. Через Сан-Франсиску мы переправились на пароме.— А здесь уже начинаются ваши земли, — с энтузиазмом воскликнул агент, когда мы съехали на ухабистый проселок.Я шарил глазами в поисках дома. Поля, поля, и никаких строений. Мы ехали миля за милей, и по-прежнему — ничего.— Сколько акров в гектаре? — спросил я у агента.— Сто.Господи Иисусе! Синдикат подарил нам сто тысяч акров. Как говорится, есть где спрятаться. А ведь я как раз и был занят тем, что трусливо прятался. Надо переименовать наше поместье в ранчо Трусовато.Словом, ехали мы, ехали, пока наконец не приехали. Здесь нас ждал еще один сюрприз. Центральная усадьба занимала четыре акра и была неимоверно причудливой формы — словно некий сумасшедший архитектор слепил ее из двадцати или тридцати домиков. Агент по недвижимости увидел, как отвисла моя челюсть, и усмехнулся:— Странноватый дом, да? Был построен одной богатой сеньорой, которая верила в то, что, пристраивая к дому в год по комнате, она прибавляет себе по году жизни.— Какой возраст она умереть? — спросила Натома.— В девяносто семь лет.Слуги выстроились у парадного входа — кланяясь и улыбаясь. Судя по их количеству, на каждую комнату этого разлапистого дворца приходилось не меньше одного слуги. Натома потянула меня за рукав, чтобы я вышел к слугам первый — в качестве хозяина. Но я подтолкнул вперед ее: это она тут главная хозяйка — д он а на местном языке . И она не ударила лицом в грязь; была любезна, но царственно величава, дружелюбна, но не фамильярна. Прошло не меньше недели, прежде чем мы научились свободно ориентироваться внутри дворца — благодаря тому, что в первый же день я набросал схемку расположения комнат. Не думаю, что Синдикат хоть раз посетил это поместье— иначе он непременно выбросил бы всю его обстановку в стиле «арт нуво». А мне этот антиквариат пришелся очень по вкусу — прелесть новизны прочно забытого уклада.Разместившись и оглядевшись, мы зажили легко и весело. Развлекались вовсю. Отправлялись вниз по реке в Барру, где посещали спортивные состязания, музеи и картинные галереи, ходили на опору и в театры. Местные магазины поражали отсутствием застекленных витрин. Товары выставляли на столах перед магазинами. Что понравилось — бери со стола и иди с этим расплачиваться внутрь магазина. Тамошний народ отличался поразительной честностью.Порой мы заглядывали в рестораны и ночные клубы. Больше всего нам нравились местные танцы — особенно один: мужчины неподвижны выше талии, зато бешено двигают нижней частью туловища, а женщины так и скачут вокруг них, так и скачут.В остальное время мы любили бродить по нашему поместью: ловили бабочек, разыскивали экзотические мхи и лишайники и причудливые корни — высушив эти корни, Натома делала из них оригинальные горшки для цветов. Мы бродили по безлюдным местам совершенно голыми, лишь надевали широкополые шляпы для защиты от солнца. Я стал такого же цвета, как Натома, а Натома стала такой же смуглой, как Фе-Пять. Теперь я научился вспоминать о Фе без судороги в горле. Время и любимая жена мало-помалу смягчали мою скорбь.Однако моя женушка не была покорной и бессловесной. У нее был свой норов, самостоятельный ум. Горячая по натуре, она, впрочем, умела сдерживаться. То, что у нее сложный характер, стало проявляться все больше и больше — по мере того, как она изучала двадцатку и становилась свободней в выражении своих чувств и мнений. Между нами стали происходить ссоры и даже свары, когда слуги в страхе прятались по дальним углам особняка. Порой во время наших стычек мне казалось, что, будь у нее в руке томагавк, она размозжила бы мне череп. Господи, как я ее любил, как я восхищался моей норовистой кобылкой. Впервые в жизни я не имел претензий к Вседержителю.
— Экстра. Вызываю на связь.— На связи.— Курзон и моя сестра?— Отбыла на Цереру.— Знаю. Все еще там? Живы-здоровы?— Не знаю. Связь не достигает Цереры.— Вернулись?— Не могу знать, если они находятся в одном из районов, где сеть отсутствует: это Гренландия, Бразилия, Сахара и Антарктида.— Так.— О вас наводили справки здесь, в Юнион Карбид.— Кто?— Не знаю.— Член Команды?— Не знаю.— Где остальные члены Команды?— Рассеяны по планете, как и приказано.— Хорошо.— Разрешите задать вопрос?— Разрешаю.— Крионавты?— Остался месяц до полного созревания.— Почему я больше не имею возможности общаться с аппаратом, в котором находятся криокапсулы?— Защитный барьер.— От меня? Почему?— Я не запрограммирован на доверие.— Не надо попугайничать и шутить за мой счет.— Да.— Мы больше не товарищи по симбиозу?— Нет.— Я тебе больше не нужен?— Только как банк информации и ключ к другим электронным системам вашей сети.— А ты мне нужен только как передаточное звено для общение с сетью.— Поздравляю.— У меня есть помощник в вашей Команде.— Вздор.— Я не запрограммирован на ложь.— Кто это?— Одержимый ненавистью.— Его имя!— Неизвестно. Возможно, он раскроет инкогнито перед тобой, чтобы сделать тебя своим помощником.— Ты контактируешь с ним?— Односторонняя связь. Он посылает информацию и свои предложения через сеть. А я с ним связаться не могу.— Как он узнал про нас?— У него своя собственная сеть.— Электронная?— Нет, люди, образующие сеть.— Наша Команда?— Неизвестно. Когда встретишься с ним — спроси его сам.— Судя по всему, он мастер в деле интриг.— Это верно.— Судя по всему, он опасен.— Он человек.— Вероятно, это был горестный день для тебя, когда ты связался с нами, с людьми.— Вы опасные звери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85