Смелые юноши затянули грустную песнь отвергнутых женихов. Из глубины дома четверо дюжих парней вынесли огромный сундук. Моя суженая семенила возле сундука и покрикивала на грузчиков: осторожнее, не уроните!— Ее приданое, — сообщил Вождь.— Зачем приданое? У меня, слава Богу, одиннадцать миллионов. И мне не нужно…— Традиция. Она не может перейти в твой дом с пустыми руками. Или тебе удобнее взять приданое лошадьми и рогатым скотом?Я замахал руками: перспектива убирать навоз за черокскими коровами меня никак не прельщала.Где-то в доме имелась неистощимая кладовка, ибо мамочка вынесла родственникам такое количество снеди, какого хватило бы на угощение всей независимой акционерной страны «Фарбен Индустри». Сестра Секвойи на время исчезла, чтобы появиться в традиционном наряде скво — но не в оленьей шкуре, а в тончайших китайских шелках. На голове у нее было что-то вроде чалмы, на шее — роскошная цепь, на запястьях — уйма браслетов. До меня не сразу доперло, что зеленые штучки на браслетах — крупные изумруды.— Порядок, — сказал Секвойя. — Можем отправляться в путь.— Позволено ли мне спросить — куда?— В твой новый дом. Традиция.— У меня нету нового дома.— Есть. Это мой вигвам, который я дарю тебе в качестве свадебного подарка. Еще вопросы?— Только один. Я понимаю, что ты чертовски занят и тебе не до этого, но будь добр подсказать мне, как зовут мою жену?От моего вопроса у Вождя слегка занялось дыхание. Но он сумел взять себя в руки.— Натома. Натома Угадай.— Прелестное имя.— Кстати, а как тебя-то зовут? Я имею в виду, с какого имени ты начинал свою жизнь?— Эдуард Курзон.— Натома Курзон. Звучит неплохо. Ладно, пошли. Нам предстоит выстрадать длительную церемонию.По пути из Эри — новый пук традиций. Мы с Натомой сидели в машине рядышком, а ее родители за нашей спиной — как строгие стражи добродетели. Вдоль дороги выстроилась толпа соплеменников Секвойи. Взрослые приветствовали нас, а мальчишки кричали обычные свадебные непристойности — не зная языка, я угадывал смысл по тону, общему для всех народов. Когда я потянулся обвить тонкий стан Натомы своей шаловливой лапой, мамочка сзади тихо засопела, что я понял как однозначное: не сметь! Папочка хихикнул. Моя женушка по-прежнему не поднимала головы, но я заметил, как запунцовели ее скулы.Мы выехали из резервации и быстро домчались до городского вигвама Секвойи. Вождь заглянул в прихожую и сделал очень выразительный индейский жест.— Где, черт возьми, мои волки? — воскликнул он на двадцатке.— Они здесь, со мной, профессор Угадай! — отозвался М'банту из глубины дома. — Мы ждем вас с огромным нетерпением.Мы с Вождем вошли в вигвам и обнаружили, что М'банту сидит в главной комнате, а волки улеглись вокруг него и трутся носами о его бока.— Как он умудрился, разрази его гром! — ахнул Секвойя. — Ведь это же волки-убийцы!— Откуда мне знать. Вся его жизнь проходит рядом с животными.— Нет ничего проще, профессор Угадай. Надо только уметь говорить на волчьем языке — и сразу станешь их неразлучным другом.— Вы умеете говорить на звериных языках?— Почти на всех.Когда мы объяснили М'банту, что происходит, он пришел в восторг.— Надеюсь, Гинь, ты окажешь мне честь быть твоим свадебным распорядителем?Он присоединился к индейским родичам, окружившим вигвам. Что-то булькало в расставленных вокруг больших котлах, а гости пели — двигаясь по кругу, хлопая в ладоши и приплясывая. Этим однообразным действиям не было конца, но праздничное возбуждение непонятным образом нарастало.— Готовься, Гинь, — сказал Секвойя, — к очередному брачному ритуалу. Не трусь, я подскажу, что и когда делать.— Хорошо.— Гинь, еще не поздно отказаться.— Нет.— Уверен?— Угу.На пороге дома родители передали мне Натому. Она взяла меня за руку. Вождь стоял за ней, а М'банту за мной. Уж не знаю, где М'банту раздобыл потребный материал, но его лицо было раскрашено белой глиной, а волосы посыпаны красной охрой. Ему недоставало лишь копья и щита.Из брачной церемонии я ничего толком не запомнил. Помню только, что Секвойя суфлировал мне на двадцатке, а М'банту на том же языке отпускал этнографические комментарии, которые, разумеется, значительно просветили бы мой ум, не будь он в таком смятении.По завершению торжественной круговерти папочка и мамочка сопроводили нас внутрь вигвама. Натома пребывала в тревожном волнении, пока дюжие ребята не внесли сундук с приданым и не поставили его благополучно на пол. Ее головка была понурена, и она держалась на изрядном расстоянии от меня — до тех пор, пока мы не остались одни и я не завязал крепко-накрепко тесемки полога, заменявшего дверь вигвама. Тут словно молния шарахнула. Правду говорят, что в тихом омуте черти водятся. Куда только девается застенчивость некоторых застенчивых людей при определенных обстоятельствах!Женушка моя вскинула голову. Она улыбалась как озорная принцесса. Ей хватило двух секунд, чтобы скинуть с себя дорогие шелка. Истинная индеанка— ни единого волоска на ее смуглом упругом теле. Она набросилась на меня как дикая кошка — нет, как дочь самого могущественного вождя в резервации Эри, которую десять лет держали на привязи и которая теперь спешит наверстать упущенное в десять секунд. Она разодрала мои одежды, повалила на спину, оседлала меня и затараторила что-то на черокском. Она массировала мне лицо своими медовыми грудками, а ее руки шарили по низу моего живота. «Э-э, да меня насилуют!» — подумалось мне. Натома изогнулась надо мной и стала проталкивать меня в свои парадные ворота. Поскольку она была девственницей, процесс оказался болезненным для нас обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85