Явление магнитной индукции.— Уфф! Мрачная картинка!— Ага, проняло! Заведи своего индейца внутрь, мы врубим переделанную печь на самый медленный разогрев, и пытка начнется!— Хочешь, чтоб у него пальцы сгорели и отвались?— Нет. Чтоб у него мозг выгорел. Ведь у него в башке имеется жучок?— Нет.— А жучки из платины! — продолжал Эдисон. В приливе энтузиазма он не расслышал моего «нет». — Платина — проводник. Что и требовалось доказать.Тут остальные мои гости, которые до этого слушали Эдисона, как зачарованные, разразились хохотом. До Эдисона не сразу дошло, что он сел в лужу со своим проектом, и он долго непонимающе таращился на принцессу, Немо и М'банту, помиравших от смеха. Потом и Эдисон расхохотался — над самим собой. Визги, смех — словом, моя квартира превратилась в ярмарочный балаган, и я опасался, что попытка обстоятельно спланировать убийство Секвойи так и закончится — хиханьками и хаханьками. Но тут меня выручила Фе. Она позвонила по видеотелефону. У нее был вид молодого ученого-фанатика: белый накрахмаленный халат, огонь во взоре.— Секвойя просит тебя немедленно прийти в ЛРД, — выпалила она на двадцатке. Потом заметила на своем экране гостей у меня за спиной и продолжила — опять-таки на двадцатке: — Ах, простите, ребята. Я не знала, Гинь, что у тебя народ. Я не вовремя?— Ты не помешаешь. Это мои друзья. Мы как раз говорили о профессоре Угадае. А зачем я вдруг понадобился Секвойе?Фе так и залучилась энергией и энтузиазмом.— Событие века! Через час произойдет возвращение экспериментальной криокапсулы. Три крионавта провели па орбите двенадцать недель и теперь возвращаются па Землю! Весь цвет Объединенного Всепланетного Фонда будет на торжестве. Вождь хочет, чтобы и ты пришел,— С какой стати — я? Разве я знаменитость? У меня нет даже ни единой акции Объединенного Всепланетного.— Ты ему нравишься. Уж не знаю почему. По-моему, только ему ты и нравишься.— Ладно. Но спроси его, могу ли я прихватить с собой друзей.Фе кивнула и пропала с экрана видеотелефона.Мои друзья решительно запротестовали. Дескать, плевали они на это «событие века» — каждый из них присутствовал на массе «событий века», и всегда это было горьким разочарованием. Тут они стали наперебой поносить так называемые исторические события — боксерское восстание в Китае в самом начале XX века, Бенджамина Франклина и его молниеотвод, капитана Блая и бунт на его корабле «Баунти»… Я едва сумел вставить словечко в поток их воспоминаний.— Послушайте, — сказал я, — мне нет никакого дела до приземления трех обледенелых мужиков, но это замечательная возможность показать вам человека, которого мы собираемся убить. Неужели вам не интересно взглянуть на свою жертву и оценить, что это за личность?Тут на экране опять появилась Фе.— Все в порядке. Гинь. Секвойя не возражает. Говорит, чем больше народу, тем веселее. Я встречу вас у главной проходной и проведу внутрь.Она исчезла, а мы впятером вышли на крышу моего дома и сели в вертолет. Мои приятели судачили обо мне, как будто у меня уши были забиты ватой.— Кто такая эта девчушка?— Сэм говорит, он с ней уже три года.— М'банту, а она часом не зулуска?— К сожалению, нет. Наши женщины помассивней будут. Скорее всего, в ее жилах течет кровь индейцев маори или ацтеков с большой примесью белой крови. Только у англосаксонок такие тонкие кости.— Гиня всегда тянет на экзотику.— Вечно он отстает от времени в своих вкусах.— Она миленькая.— Игриво-подвижная, как молодой дельфин!— Хотел бы я знать, сколько у Гиня перебывало девиц!— Сэм знает совершенно точно. У него все записано.Пока они пересмеивались, я думал свою думу: почему моя Фе-глярка стрекотала на двадцатке — словно не сомневалась, что мои друзья ее понимают. Во мне росло не очень приятное ощущение, что я знаю далеко не все о творящемся в милой головке Фе. И у меня было нехорошее предчувствие, что затеваемая для Секвойи катастрофа добром не кончится — все пойдет наперекосяк. Мне вдруг захотелось съездить в университетский госпиталь и уговорить Хриса побыстрее вернуться домой.
3 По дороге от вертолета к главному входу в лабораторный комплекс на нас напала группа престарелых граждан. Особого вреда они не причинили — всадили в пас по несколько пуль из обычных револьверов старого образца. Был только один смешной момент. Когда мы отогнали придурков, я огляделся и увидел, что капитан Немо стоит на коленях возле одного из неловких убийц и ритмично колотит перепуганного смертного по лицу ручкой его же револьвера, при этом напевая:— Пуля и презерватив — не решение проблемы перенаселения! Всем пересадим жабры — и в море, в море, в море!..Мы с трудом оттащили его от бедолаги — дряхленького активиста общества борьбы с перенаселением планеты.Тут появилась Фе и провела нас внутрь.То, что мы увидели, произвело на меня достаточно сильное впечатление.Мы очутились в огромном зале с круглой сценой в кольце крутого амфитеатра, который вмещал не меньше тысячи зрителей. На скамьях сидели шишки из Объединенного Фонда, видные политики и всякого рода знаменитости. Фе усадила нас в зарезервированной ложе и упорхнула вниз, где Угадай стоял у пульта управления, расположенного поблизости от сцены. Мне понравилось, как она ведет себя — держится с достоинством, спокойно, не фиглярствует. То ли Вождь выполнил свое обещание и умерил жар у нее между ног, то ли она ощутила себя в Лаборатории на своем месте. Так или иначе, я восхищался моей девочкой.Угадай вышел на середину сцены, обвел взглядом ряды зрителей и обратился к публике на обычном испангле:— Леди и джентльмены, сеньоры и сеньориты, прошу вашего внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85