На мордочке животного появилось выражение
недоброжелательности.
Улыбка застыла на лице Финчли. Он нахмурился, поколебался, затем
собрал еще один ком глины и установил на камне. Он работал в течение часа,
лепя изящного ирландского сеттера. Наконец, так же хлопнул его и сказал:
- Живи...
Мгновение собака была застывшей, затем беспомощно заскулила и
поднялась на дрожащие лапы, как какой-то гигантский паук, с расширившимися
и остекленевшими глазами. Проковыляв к краю пьедестала, она спрыгнула и
наткнулась на ногу Финчли. Издав низкое рычание, собака впилась острыми
зубами в ногу. Финчли с криком отскочил и яростно пнул ее. Скуля и воя,
собака заковыляла по полю, как искалеченный монстр...
Кипя от ярости, Финчли вернулся к работе. Он лепил фигуру за фигурой,
вдыхал в нее жизнь, и все они - обезьяна, лиса, ласка, крыса, ящерица,
жаба, рыбы длинные и короткие, тонкие и упитанные, бесчетные птицы - все
были чудовищными гротесками, что уплывали, ковыляли или упархивали
кошмарными видениями. Финчли был измучен и озадачен. Он сел на пьедестал и
зарыдал, в то время, как его усталые пальцы продолжали мять глину.
Я по-прежнему художник, подумал он. Что же такое? Почему все, что я
делаю, превращается в жутких уродов?
Пальцы его работали и глина начала превращаться в голову.
Когда-то у меня были удачные произведения, думал он. Не все же люди
сумасшедшие. Они покупали мои работы, но самое важное, что работы были
прекрасными.
Он заметил, что держит в руках ком глины. Это была частично
вылепленная женская голова. Он тщательно осмотрел ее и улыбнулся.
- Ну, конечно же! - воскликнул он. - Я же не скульптор-анималист.
Поглядим, что у меня получится с человеческой фигурой...
Быстро натаскав глины, он вылепил фигуру. Руки, ноги, торс и голова
были готовы. Он работал, напевая себе под нос. При этом он думал: у меня
будет самая прелестная Ева, когда-либо созданная... даже больше... ее дети
будут действительно детьми бога!
Влюбленными руками он вылепил лоно, выпуклые груди и бедра, ловко
придал изящным ногам тонкие лодыжки. Бедра были крутыми, живот по-девичьи
плоским. Вылепив сильные плечи, он внезапно остановился и отступил.
Возможно ли это? - подумал он.
Он медленно обошел полузавершенную фигуру.
Да...
Может быть, сила привычки?
Возможно... А может, любовь, которую он носил в себе столько пустых
лет.
Он вернулся к работе и удвоил усилия. В приподнятом настроении он
завершил руки, шею и голову. Что-то подсказывало ему, что тут он не может
потерпеть неудачу. Слишком часто он лепил такие фигуры вплоть до
мельчайших подробностей. И когда он закончил, на каменном пьедестале
стояла великолепная скульптура из глины - Феона Дубидат.
Финчли был удовлетворен. Он устало сел, прислонившись спиной к
валуну, создал из пустоты сигарету и закурил. Почти минуту он сидел и
курил, чтобы успокоиться. Наконец, он сказал со сладостным предвкушением:
- Женщина...
Он задохнулся и замолчал, затем начал снова:
- Оживи... Феона!
Секунда для прихода жизни. Нагая фигура шевельнулась, потом
задрожала. Притягиваемый, как магнитом, Финчли встал и шагнул к ней,
протягивая руки в немом призыве. Из груди ее вырвался хриплый вздох,
большие глаза медленно открылись и остановились на нем.
Ожившая девушка напряглась и закричала. Прежде чем Финчли успел
коснуться ее, она вцепилась ему в лицо - длинные ногти проделали глубокие
царапины, - потом метнулась к краю пьедестала, спрыгнула и побежала по
полю, как и все остальные - побежала, как испуганное, обезумевшее
животное, крича и завывая на бегу. Низкое солнце запятнало ее тело,
отбрасываемая ею тень была чудовищной.
После того, как она скрылась, Финчли долго стоял, всматриваясь в том
направлении, а тщетная и горькая любовь жгла его тело. Наконец, он
повернулся к пьедесталу и с ледяной беспристрастностью вновь принялся за
работу. Он не останавливался, пока пятое по счету соблазнительное сущемтво
с криками не убежало в ночь... Тогда и только тогда он остановился и долго
стоял, глядя то на руки, то на чудовищные луны, висящие над головой.
Затем что-то прикоснулось к его плечу, и он не слишком удивился,
увидев стоящую возле него леди Саттон. На ней по-прежнему было открытое
вечернее платье, двойной лунный свет заливал ее, как всегда, грубое
мужское лицо.
- А... это вы? - сказал Финчли.
- Как ты тут, Диг, радость моя?
Он немного подумал, пытаясь найти хоть какой-то смысл в нелепом
безумии, пронизывающем его космос.
- Не слишком хорошо, леди Саттон, - сказал он, наконец.
- Неприятности?
- Да... - Он замолчал и уставился на нее. - Могу я спросить, леди
Саттон, какого дьявола вы здесь делаете?
- Я же мертва, Диг, - рассмеялась она. - Ты-то уж должен это знать.
- Мертвы? Да... Я... - Он замолчал в замешательстве.
- Не трудно догадаться, что я бы сделала это сама, знаешь ли.
- Сами?
- Ради новых ощущений. Это всегда было нашим девизом, верно? - Она
благодушно кивнула ему и усмехнулась. Все та же старая, озорная усмешка.
- Что вы здесь делаете? - спросил Финчли. - Я имею в виду...
- Я же сказала, что мертва, - прервала его леди Саттон. - Ты много
чего не понимаешь в смерти.
- Но здесь моя собственная, персональная, личная реальность. Она
принадлежит мне.
- Но я же мертва, Диг. Я могу попасть в любую проклятую реальность,
которую выберу. Погоди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29