– А я и так уже все объяснил. Твоя матушка – не бог весть какая Кассандра. Но есть такая разновидность черной магии, которой каждый человек владеет от рождения: предсказывать судьбу своим ближним. Вернее, не предсказывать, а навязывать свою версию. Она тебя поймала тепленьким, сонным, не соображающим ничего. В общем, в тот момент, когда ты слабее ее. Оформила в слова свое незамысловатое представление о твоем ближайшем будущем, и все, ты попал. Она уже запрограммировала твой день – не со зла, конечно, а по недомыслию – а ты и сопротивляться не стал. А уж когда какойнибудь авторитетный «пророк» сформулирует вслух свою версию, тут вообще пушной зверь песец с потомством на дорогу выходит... Ясно тебе?
– Ну да. Но теория так себе. Ну сказали, ну вслух – и что? Слишком уж большое значение ты придаешь словам.
– Да, большое, пожалуй. Но не только я. Это свойственно всей человеческой культуре, а мы с тобой в этом котле, как ни крути, варимся. Уже, считай, сварились.
– Когда я слышу слово «культура»...
– Что, рука, небось, тянется к парабеллуму?
– Да нет, к бутылке.
– Ну, далеко тянуться тебе не придется.
– Угу... А вот и Наталья при слове «бутылка» проснулась.
Ташка, к слову сказать, проснулась несколько раньше. Боковым зрением я заметил, что она смотрит на меня изпод опущенных ресниц так, словно впервые увидела. А видела она меня в те дни, мягко говоря, регулярно. Чуть ли не ежедневно. Ужас ли, прелесть ли провинциальной жизни состоит в том, что все видят всех ежедневно. Это называется «свой круг». Для того чтобы стать центром этого круга, не так уж много требуется. Всего лишь собственная жилплощадь – пусть даже двенадцатиметровая комнатка в гулкой коммуналке – плюс неумение регулярно вышвыривать со своей территории воинствующих завоевателей и лукавых послов, официальных дружественных визитеров, верных вассалов, бывших и будущих наложниц, вражеских шпионов, агентов влияния и прочих захребетников. Захватчики искренне полагают, что твоя жизнь принадлежит им; и все бы ничего, но доводы их убедительны, объятия цепки, а дружеская тирания – желанна.
Я был центром такого круга, я знаю, о чем говорю. Утром одиннадцатого мая тысяча девятьсот девяносто первого года я (в который раз уже) установил, что меня тошнит от сомнительной привилегии быть содержателем маленького запасного рая для полутора человек и нескольких дюжин человекообразных. К ночи настроение мое так и не переменилось. Мне бы чего попроще, – думал я, – мне бы на остров какой необитаемый, мне бы в мамоновский «лифт на небо» зайти по рассеянности, мне бы в ночные портье податься, или просто уехать туда, где меня никто не знает, где я и сам себя знать перестану, мне бы, мне бы... Ах, мне бы!
Ну, положим, я всегда был мечтателем, зато мечты у меня высочайшего качества; я уже давно обнаружил, что все они сбываются: рано или поздно, так или иначе, причудливым какимнибудь образом, через пеньколоду, а то и вовсе через задницу, но сбываются. Непременно. Неотвратимо. Блин.
– Мааакс, – сонно, нараспев позвала меня Наташка, когда ее приятель отправился в очередное «путешествие на запад» ( переехав в эту коммунальную квартиру, я обнаружил, что завершающийся уборной коридор обращен строго на запад и с удовольствием сию тему эксплуатировал).
Я возрадовался, ибо сегодня моя старинная подружка была както подозрительно молчалива. «Ночь не спала» – скверная отговорка: кто ж по ночам спитто? Тото и оно...
– Так ты Оллу знаешь, получается?
– Не знаю. Слышал, кажется, чтото, но... Она гороскопами торгует? Или я путаю?
– Скорее всего, не путаешь. Но Олла ничем не торгует. Гороскопы она, конечно, умеет составлять. И по руке гадает, и на картах. На обычных, и на картах Таро, и еще на какихто странных картах, я таких нигде больше не видела, и ицзин знает, и руны, и воск расплавленный в воду льет, а может просто книжку наугад открыть, и окажется, что там все про тебя написано... Ох, Макс, как только она не гадает! А еще говорят, она может внезапно уколоть человека булавкой и по его крику определить, какой смертью он умрет.
Я зябко поежился.
– Не могу сказать, что жду не дождусь такого пророчества...
– Некоторым нравится. К ней один бандит приходил, Олла сказала, что он от цирроза печени умрет. Так тот ушел счастливым: главное, дескать, что не от пули и не от ножа... Денег ей дал кучу! – Наташка развела руки в стороны, наглядно демонстрируя объемы денежной массы, поступившей в распоряжение гадалки. По всему выходило, что легендарная Олла теперь обеспечена всеми материальными благами цивилизации на несколько перерождений вперед – если только облагодетельствованный бандит не расплачивался медяками.
– Мда... – завистливо промычал я, не в силах устоять перед гипнотическим обаянием вышеописанной кучи. – Но почему, кстати, ты решила, что мы знакомы?
– Да вот, когда я упрашивала ее мне погадать, Олла сказала мне ровно то же самое, что ты сейчас Мику тер. Дескать, смотри, дорогая, пока у тебя есть много разных дорожек, и ты можешь пойти по любой, а если я выполню твою просьбу, останется только одна дорожка: та, о которой я тебе расскажу. И нет, якобы, никаких гарантий, что это будет самая лучшая «дорожка». Но я тогда выпила, храбрая была, сказал: знать ничего не хочу, гадай, и все тут!
– Ну и? – А нельзя рассказывать, Макс. Но... Все, кажется, правда. И меня это не очень радует... Но это ерунда: радует, не радует. Ведь ерунда?
– Тебе виднее.
– Надо вас познакомить, – Наташка уже отвлеклась от горестных размышлений о предсказанной ей судьбе, вошла в свой любимый образ светской львицы которая знает всехвсехвсех на свете и очень любит этих самых «всех» сводить зачемто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22